Итальянский вопрос тянулся из года в год, из века в век. Для Тони же оба итальянца были не только прекрасные и плодотворные земли с нехилым культурным наследием, но и просто миленькие дети, о которых надо заботится. Стоит сказать, что Тони очень любил детей, ну просто до безумия, и посему считал, что Италии должны быть с ним. Это всё он объяснял следующим образом: 1. У них ближе и более схожи языки.  2 Он не научит их такому сумасшедшему разврату как его друг Франция. 3. Карьедо более ответственен, и косяков за ним наблюдалось меньше, и именно поэтому Венециано и Романо следовало быть с ним. Хотя Бонфуа имел иную точку зрения на этот счёт. По меньшей мере, именно  этот вопрос испанца трогал мало. Тони предпочитал такие мысли по этому поводу: « Пусть, что он там себе думает, оставит при себе.»  Нет, Испания, конечно, любил и уважал своего друга, но только не в этом деле. В этом вопросе ему хотелось набить морду французу, как говорится отделать так, чтобы он сам отказался от них. О малышах итальянцах, Тони думал с трепетом, но не с трепетом извращённого мозга  Франциска, а с трепетом отца, брата, да и просто учителя и друга. Он даже представлял как они бы хорошо жили. С утра вместе работали на плантациях, днём был бы заслуженный отдых и фиеста, а ближе к вечеру работа в баре с песнями и плясками, а на ночь он бы укладывал их в постель и читал сказку, укрывая тёплым и лёгким одновременно одеялом. Их завтраки, обеды и ужины были бы самыми восхитительными и разнообразными, начиная с кухни итальянцев и кончая просторами испанской стряпни.  Но, если бы не одно блондинистое но.
- Франция! Мне надоело с тобой спорить, я тебя сейчас, Святая Мадонна, ударю! – перекрестясь парень продолжил. – Какой из тебя опекун? Да, ты за собой, то ели смотреть успеваешь и за своими проблемами, а всё туда же! Ты с Англией разберись! А Италий не трогай! Они мои! Им со мной будет лучше! Я буду им, как настоящий отец, а не похотливый чёрт, который-то с ними пять минуть, то целый день без них, потому что там видите ли вы, очаровательная блондинка с пышными бёдрами пошла! – продолжал возмущаться Испания, уже не скупясь на оскорбления. – Когда разберёшься со своей кучерявой головой, тогда и лезь, но не к ним! Я тебя прошу, отдай ты их мне и мы вместе выпьем Шардоне за мой счёт.