Рождество обычно начинается с пережившей Новый год ёлки, с праздничного стола, с поздравлений… Бывает, что начинается оно со службы в церкви. Или с будильника, потому что не всем дарованы выходные даже на государственные праздники.
Ага, как же.
У Ивана утро седьмого января началось с простейшего чертыхания насчёт выпавшего снега. Похоже, ночью – очевидное явление же вследствие внезапно так выросших сугробов – мимо проходил генерал Мороз, всплеснул руками, вывалил годовые запасы средней полосы в Карелии, наподдал холода и благополучно свалил по своим делам. Хорошо ещё, что в пять утра можно было тихо греметь с вещами в сенях. Думаете, почему в России двери открываются вовнутрь? Именно, чтобы можно было выкопаться. Вот он и выкапывался при помощи огромной такой лопаты – народная молва подобные вручает дворникам.
«Забавно, что Тино согласился приехать», - в такт взмахам, каждый из которых выбрасывал в нетронутые сугробы порции снега поблизости от домика, размышлял Брагинский. «Но здорово».
Вчера как раз благополучно лыжным ходом они вдвоём под звёздным ясным небом добрались сюда, подальше от цивилизации. Ну как подальше – километров двадцать точно, а дальше уже пусть меряет кто-нибудь другой, если нужно будет. Ещё раньше Иван перетаскивал сюда припасы, что знаменовало полный погреб и полную же кладовку всякой всячины, колол впрок дрова, приводил в порядок лыжи, накатывал лыжню – в общем и целом, готовился не ударить в грязь лицом. Биатлон, понимаете, предложил устроить. Просто так на лыжах кататься уже скучно.
«Лавочку откопать, что ли?» - Но это уже тянуло на подвиг. Неудивительно, что её тоже выкопали, а уже потом, сбив с лопаты снег, вернулись обратно, в домик. Веником смели лишнее с валенок, потопали не хуже слона, повесили верхнюю одежду в сенях и окунулись в слегка поостывшую, но всё равно достаточно жаркую комнату. Натопили, называется, устроили филиал бани, только без воды и прочих атрибутов. «Чёрт, надо было ещё вязанку захватить».
А это опять обуваться, одеваться, хоть идти далеко не надо, и то хлеб. Россия даже пренебрёг тулупом – замёрзнуть не успеет же, да и остыть не помешает, а воспаление лёгких за пару минут подхватить невозможно. С шапкой фокус не прошёл – уши были ему дороги, как память. Тем более голова.
- Звучит для тебя нелепо, но с Рождеством! – поздравил финна Иван. Праздник всё-таки, ёлки-палки! А праздник – это повод отметить. И позавтракать. Хотя повод позавтракать – это утренний голод, который был нагулян на морозе вкупе с активным трудом. – Лыжню заново придётся прокладывать, там снегопад был. - За те часов семь, что на улицу носа никто не высовывал.
Чайник бодро свистел на старенькой электроплитке. Но это же надо подойти, выключить, понимаете? А тут стол Иван накрывал к завтраку. Он же хозяин, принимающая сторона, всё такое в том же духе.

Стол был стареньким, но вместительным. Во всяком случае, на нём разместились безо всяких проблем две внушительные тарелки, всяческие плошки с соленьями и маринадами, вазочка со сладким – это дипломаты расстарались, прислали по мешку на Новый год, а сам-то Россия не так часто, увы, баловал себя, потому и проволок на себе в глушь – и стаканы. Даже для двух кружек место отыскалось. Как раз рядышком с подставкой для уже выключенного рукой Тино чайника.
И самая жуткая для любого ребёнка – да и взрослого, если подумать – вещь тоже благополучно была готова. Кто тут за здоровый образ жизни и геркулесовую кашу с утра? Разумеется, Россия. На самом деле это всё из-за того, что он поленился искать удлинитель, так что в активе имелось лишь две конфорки. Одна для чайника, другая… другая для красоты, если честно. Так что кашка была пакетная, в кружке заваренная. Ничем её, родимую, не испортишь.
- Скорее всего, нет, - подумав, ответил Иван на вопрос, а не заблудятся ли они тут, на карельских просторах. – Я зарубки по всему пути делал, так что потеряться не выйдет. Если, конечно, не свернуть с лыжни куда-нибудь. – Вот в прошлом году так один местный потерялся, когда в очередной раз перепрокладывали путь по нетронутой снежной целине. Отыскали мужика без привлечения поисковых команд, исключительно по следам, зарубкам-засечкам, костру и под конец – по свету костра и пьяной песне. Вопрос, как он развёл костёр и где отыскал выпивку, то ли благополучно замялся, то ли вылетел тогда из головы. Хотя это же местный, он всегда готов к неожиданностям и их разрешению.
- Да, со вчерашнего явно похолодало, - согласно кивнул Брагинский, отыскивая в сумке термос. «Ладно, потом залью в него чаю, сначала позавтракать, что ли». – Придётся усложнить правила биатлона путём захвата чего-нибудь согревающего.
Теория требовала плотного завтрака. Во-первых, неизвестно, будет ли обед, потому что кто знает, когда они приедут, в каком состоянии и всё такое: а то вдруг единственное, на что окажутся способны двое, ха, биатлонистов - это свалиться без задних ног с немедленным отключением; во-вторых, форма не такая уж и тёплая, а значит, необходимо запастись теплом впрок, равно как и энергией – опять же, этот вид спорта не предполагает таскания на себе сумок с запасами провианта. Это же два огневых рубежа и почти десять километров беготни на лыжах – во всяком случае, тут было так. Правда, эти десять километров походили на какие-то безумные петли, но тут уже дело было в местности – как получилось, так и проложили. А раз теория требовала, то завтрак и был устроен по возможности плотный, из всего, что стояло в ожидании исчезновения.
- Ерунда это всё, - тихонько бубнил под нос Россия, наливая в термос с предусмотрительно засыпанными заваркой и сахаром кипяток. Правда, что же именно является из необъятного «всего» ерундой, уточнять не стал. Успел забыть, пока заворачивал крышку.
Форма правда оказалась холодноватой. Впрочем, скоро это должно пройти – бурная деятельность, всё такое, очевидные ведь вещи. Деятельность увеличивает затраты энергии в организме, а ведь большая часть рассеивается как тепло. К тому же, она создавалась, похоже, с учётом аэродинамики. Как те же костюмы для фигурного катания.
«Всё, лыжи навострили». – Иван поправил ремень винтовки. Сколько там? Пять выстрелов и три запасных патрона для каждого рубежа. Он похлопал по карманам – да, на месте, маленькие негодники. Винтовки тоже в порядке. Снег тоже хороший, не липнет к лыжам. Так что…
- А за промахи будем штрафные круги наворачивать или по минуте прибавлять?

Как в своё время метко подметило светило русской поэзии, многострадальный – потому что попал в руки составителей учебников по литературе со всеми вытекающими – Александр Сергеевич Пушкин: «Мороз и солнце, день чудесный!..» И снега просто до одури много, так и тянет завалиться в сугроб, слепить огромную крепость, сыграть в снежки всё такое. Да хотя бы и просто наследить от души, всяких там «ангелочков» и прочее.
Хотя насчёт солнца Россия мог бы и поспорить.
- Прибавлять так прибавлять. - «Что же, придётся отыгрываться в беге», - подумал было Иван, но сразу вспомнил, что уже многие годы относительно мужской сборной придерживается старой доброй народной мудрости. То есть той, где победа не является главной, потому что участвовать важнее. Такая честь, если можно выразиться в подобном ключе. Женская радовала чаще. В плане побед. «Или сначала пройти без времени? Ага, гонка прокладывания. У всех гонка преследования, а у России будет своя гонка, правда, без гетер и азартных игр», - потому что просто нельзя, но можно за подобным съездить либо в Нидерланды, либо в Монако, - «но с Вайнямёйненом. Неожиданно, так сказать».
- Не говори «гоп», - пожал плечами кошмар прибалтийской троицы. Конечно, не очень хотелось оставлять сумку с термосом горячего чая на крючке снаружи – вдруг остынет, вдруг кто-нибудь «случайно» позаимствует. Хотя в такой глуши умыкнуть сумку Брагинского могла только несознательная лесная живность. – Всякое бывает. Да что там откапывать, пару кругов пройти, она будет как новенькая. Даже один. А потом засечём уже время.
Хотелось сказать вдобавок что-нибудь банальное и язвительное, но морозный воздух способен выметать из головы пересидевшего дома за работой России абсолютное большинство мыслей. Так что он просто пошёл вперёд, прокладывая тонкую двойную сплошную. До первого же подъёма. Тогда лыжи превратят две полосы в красивую «ёлочку».
Опушка. Заячьи следы – эх, была бы с собой лицензия, можно было бы с чистой совестью отправиться на охоту. Но что не брал, то лежит где-то в ящиках. Доставить же быстро можно только на вертолёте, да и то не факт – турбулентность, погодные условия где-нибудь далеко отсюда, все дела. За опушкой уже немного сложнее вырисовывать петли, но сухостой, когда-то беспорядочно расположившийся здесь, он вырубил давно, заодно проложил трассу в первый раз. Со всех сторон польза.
«А тут у нас мишень», - заметив небрежно нарисованный углём круг на добротно сколоченных досках – квадратная основа для кособокой окружности с чёрным глазом, - кивнув Брагинский. Правда, висела она ближе к вершине ёлки, а две плашки с аккуратными рядами по пять окружностей (то есть матрица из двух строк и пяти столбиков) находились строго на расстоянии пятидесяти метров. Удобная полянка была, что и говорить. Дальше была ещё одна, с таким же стрельбищем.
Спуски, невысокие и пологие подъёмы, петли. Второе стрельбище. Вот его пришлось пересечь и заняться поправлением мишеней. То ли ветер их так перекосил, то ли это уже неизвестная причина. Впрочем, из людей тут хорошо если кто-то раз в три года проходил, места осматривал, если вообще тут бывал.
«И это были десять километров прокладывания», - размеренно, в такт шагам, думал Брагинский. В данный момент его больше беспокоил замер времени при помощи не чего-то приспособленного, а самых обычных часов. «А термос-то на месте».
- Успеем одновременно засечь время, нет? Если с секундомерами.

Наверное, вполне можно было проводить курсы гадание по лицу России, который ушёл куда-то со своими мыслями по непонятным делам далеко на окраины разумной деятельности, а снаружи оставил благодушную улыбку и некоторую задумчивость в глазах, этом на самом деле достаточно лживом зеркале. Впрочем, сейчас он достаточно быстро вернулся из путешествия, обдумав предложение Тино насчёт обыкновенных часов.
- Вполне, - согласно кивнул Брагинский, наклоняясь и расшнуровывая лыжные ботинки. Может, сейчас мир предпочитал обувь, сразу подстроенную под ногу, а вот Иван, никогда заранее не знавший, какое количество носков окажется достаточно теплоизолирующим в его знаменитые зимы, отдавал пальму первенства регулируемым моделям. Бывали времена, когда самому приходилось тачать, а теперь – да здравствует машинное производство! И вдохновенные кустари, куда без них-то. – Сейчас вынесу, и тогда поедем. – А заодно, разумеется, благополучно забудет, что наступил в снег. Следовательно, ноги обязательно теперь промокнут, поскольку стряхнуть с носков он, как всегда, не удосужится… - Чаю попей, он в термосе.
«Хорошо, что они благополучно пережили все морозы», - доставая откуда-то с антресолей – о Господи, даже тут, далеко-далеко от привычных обстановок, нашлись эти бездонные антресоли! – часы, отметил про себя Россия. Подышал на стекло, за которым деловито прыгала секундная стрелка, величественно дёргалась минутная и царственно ползла часовая, протёр рукавом, потому что тряпку искать некогда, сверил с телефоном, благополучно валяющемся где-то на столе и совершенно не обеспокоенным отсутствием владельца, после чего вышел обратно и повесил часы на тот же гвоздь, на котором висел пакет с термосом.
- Каждый промах, - старательно возясь с шнуровкой, выдыхал Брагинский, - добавляет минуту, значит, это будет гонка преследования. – Наконец он поднялся – мастер скоростного завязывания шнурков с мёрзнущими пальцами, да-да, - натянул перчатки, закинул за плечо винтовку и посмотрел на их измеритель времени. – Да, на старт, что ли. Внимание… - Очень хотелось крикнуть что-нибудь вроде «Марш!», да ведь теперь не так стартуют. Впрочем, у них же не соревнование, за золотом проигравших не пошлют никуда. – Время запоминаешь?.. Поехали!
Рукой, правда, махать не стал. Он же не Гагарин из песни. Да и палки, опять же. И бесценное время, и скорость.
Главное – вписаться во все повороты и не слишком много промазывать на стрельбе, а то ему будет стыдно смотреть в глаза людям. Ну, и команде по пейнтболу, не без того.

Левой-правой, левой-правой – вот как надо себя подбадривать на биатлоне. Никаких там «главное не победа, главное - участие», потому что это редко когда способствует восстановлению тонкой душевной организации. Мог же, мог, значит, никаких оправданий. Пришло время рассматривать ошибки и принимать меры. Хорошо бы так мужскую сборную иногда напутствовали… Впрочем, русские женщины, как заметил классик, «коня на скаку остановят, в горящую избу войдут», из чего логически следует: им проще побеждать с таким настроем. Или не настроем. В общем, непонятно.
А ещё Иван всерьёз полагал, что потерял лыжу. Минутное ощущение, оказавшееся ложью. Замечательно, что так, иначе пришлось бы уже устраивать локальный сноубордизм на не предназначенных для этого вещах. Импровизация, внезапность, неожиданность, логика – ау. Так что пришлось на первом стрельбище не стрелять сначала, а проверить крепления, а уже потом снимать винтовку, заряжать и проходить огневой рубеж.
К моменту, когда Финляндия доехал, Россия благополучно перебил свои мишени. Теперь же он пытался решить в меру забавную задачу: возможно ли подстрелить патроном для биатлона белку? Что называется, заметил, когда пробивал последний кружок. Стоял и целился в несчастное животное. Всё чёртово время. Пока рядом стрелял Вайнямёйнен, настоящий профессионал, не то что некоторые страны с проснувшимся охотничьим азартом. И пока сосед не скрылся за поворотом, тоже.
Однако зверушку стало жалко. Да и холодновато в форме-то, так что последний – то есть шестой, о чём знать не обязательно, - выстрел подбил мишень, которая висела куда как выше, и вызвал небольшой обвал снежного покрова. Локальная лавина, не имевшая катастрофических последствий. И опять бегом, время, скорость, дух соревнования, что там ещё-то.
При желании можно развить неплохую скорость. На знакомой-то трассе, да не развить? Несерьёзно это, но попахивает джентльменством. И было бы на самом деле забавно, если бы подобные замашки призывали из небытия Артура. Начал вести себя как джентльмен – и сразу получил Англию на голову. Чтобы неповадно было. Но это не отменило факта «выехал позже, но добрался до стрельбища первым». Наверное, магия. Или лавры Туры Бергер откуда-то снизошли.
«Первый», считал про себя Иван, поразив мишень. «Второй… патрон в ладошку, чтобы не блестел… третий. Четвёртый». Вокруг – тишина. Мороз. Снега. Лес. На пятый выстрел не хватало замедленной анимации того, как пуля вылетает и поражает цель. Очень, очень не хватало. Как и ветра, который точно вспомнил, что ему положено мешать, поэтому пришлось припомнить, как же делаются на него поправки – если бы их ещё кто делал, а не вспомнил и забыл, потому что опять воцарилось безветрие.
«Господи, я попал». Вроде бы ничего такого, но как стало легче! Можно было неспешно валять дурака и ехать неторопливо. Самое сложное пройдено, а кто там первый – это уже не настолько важно.

Все нормальные и очень даже вписывающие в понятие «адекватность» личности редко когда меланхолично прикидывают, какую силу приложили к телу с массой такой-то – чего-чего, а своей массы Иван не знал, потому что никогда не интересовался, но навскидку определить мог, - чтобы так залихватски опрокинуть. Получалось, что немалую. Хороший такой импульс, скорость приличная, ускорение тем более. Да и Тино тоже ведь далеко не пушинка. И разогнался-то с горки, видимо.
«Кто о чём, а я о физике», - уныло констатировал Россия в тот короткий миг, прошедший между собственно толчком и близким знакомством со снегом. Ещё туда вместились вычисления – грубые и приближенные так, что легионы заслуженных экспериментаторов, разработавших когда-то правила работы с приближёнными числами, закрывали лица ладонями и старательно делали вид, что не имеют к этому огромному парню никакого отношения. Бывали времена, когда мозгами следует раскидывать крайне быстро. И это как раз был один из таких случаев, что ли.
А ещё в кои-то веки Брагинский слова бранного в состоянии на начало двадцать первого века не выдавил из себя. Потому что Рождество, нечего тут сквернословить, это богопротивно – и плевать, что остальные триста шестьдесят дней с хвостиком подобное решение попирается сапогами с завидной регулярностью. Светское государство имеет право. Но вот сегодня от него можно было подчерпнуть совершенно дикие и твёрдо атеистические «шелудивый континуум», «флюктуация…» - нет, тут не сдержался, но слово утонуло на контрольно-пропускном, так что «флюктуация» вырвалась в одиночестве, - «гнилой оперон» и прочая, и прочая. Выкрутился буквально чудом. Да и приятно свалить на умных людей и непонятные термины груз не самых приятных слов.
Нет, кое-что всё-таки попадалось. Но кто теперь считает слова вроде «заноза» обидными? Да и обширные лингвистические запасы тоже как-то поддержали научные ругательства. Немножко, но поддержали.
- Нос-то не сломал? – как-то буднично-индифферентно поинтересовался у Финляндии Россия, когда они весёлым «колобком» докатились до – как ни странно, почти до финиша. Хотелось продолжить валяться в сугробе, но, к сожалению, это обещало отыскать где-нибудь лихорадку-лихоманку вида «простуда» или там «грипп». Так что встал, отряхнулся, посмотрел на часы, выпил чаю из термоса. – Давай в дом, отогревайся. Я пока откопаю ещё одно маленькое, но гордое здание.
Но для этого надо было ещё из сеней лопату забрать. Дело пяти минут, после чего можно идти за дом и разгребать самый-самый большой сугроб, в котором «маленькое, но гордое» строение спряталось.

В глубине души Брагинский, как ни странно, радовался, что зачем-то выстроенную лет так пять, что ли, назад баньку завалило настолько выше крыши, что сваленный с крыши же снег опять завалил строение – правда, уже только на четверть, что, если подумать, тоже очень даже немало. Тем более в лёгкой биатлонной форме. Хотя Иван так лихо откапывал свою недвижимость, что умудрился взмокнуть, и теперь задумывался, какова вероятность подхватить вредное и прилипчивое ОРЗ, если так чисто случайно подует совсем не слабый ветер. Чисто теоретически, никаких далеко идущих выводов.
Последний штрих – отколоть лёд, намёрзший на двери, иначе внутрь не попасть. Потом, конечно же, надо туда-сюда её повозить, а сначала тянуть на себя, постоянно рискуя остаться без дверной ручки, а тогда для открытия точно понадобится что-нибудь посерьёзнее да повнушительнее. Тот же лом, например. Но обошлось без подобной трагедии.
«Так, это откопал, дрова… дрова у дома лежат, только перетащить, да и затопить можно будет, вода и так кругом, чистая, только растаять бы этим снегам», - выйдя наружу после беглого осмотра внутренностей бани – а ну как что неладно, исправлять нужно будет! – заключил Иван. Будь сейчас лето, ему бы пришлось побегать до ближайшего водоёма с вёдрами, а зимой, да настолько снежной ещё, вполне доставало и талой водицы. «Сейчас затопим, проветрим, чтобы не горчила…»
А для таких целей подходят дрова лиственных пород. Осталось только понять, что из нарубленного когда-то ежегодно теряло свою листву, увеличивая количество перегноя и делая почву плодороднее. Если верить байкам всяких там связанных с этим учёных.
Россия даже подзабыл, что в биатлонной холодной форме до сих пор находится. Дело у него куда как более важное – дрова перенести, огонь развести, да чтобы пожарче, пожарче! Снега в котёл набрать, у огня поставить.
- Пошли отсюда, - уже в доме сказал он Финляндии. – Заберём самое важное и пойдём кости греть. – «Я же знаю, все это любят… из находящихся тут».
Самое важное – это, конечно, веники. Которые в пакетах висели где-то в сенях. Под тулупами, куртками и, возможно, шапками. И, разумеется, неплохо было бы прихватить полотенца. Главное - не устраивать дым коромыслом, а то мало ли какие кто традиции и забавы вспомнит.
Так ведь не отдохнёшь в бане толком. Хотя скучновато будет тогда, но приходится иногда чем-то жертвовать.

Хотел было Брагинский тонко или толсто, едко или не очень сказать что-нибудь в меру шуточное на тему, почему это он такой холодный, а потом и пройтись по скорости эстонского интернета, однако передумал, поскольку не так уж всё это и важно. Нет, конечно же, слова оказывают невероятное влияние, но тут же не многоплановые игры, где их необходимо взвешивать с аптекарской точностью. Да и сколько радости у Финляндии, едва внезапно из сугроба вылезла на свет божий при помощи лопаты баня. В общем, миссия несения восторгов на Рождество выполнена, если бы, конечно, Иван её вовремя придумал. А так просто порадовал соседа по планете.
- Это всё потому, что перепады температуры, - улыбаясь, заметил Россия. Пока его тащили за собой, он флегматично подумал, что не хотел бы лишиться руки. И что неплохо было бы всё же переодеться, а не продолжать ходить в биатлонной форме. Она холодная, как полозья санок на морозе! А с учётом физического труда – ещё и несколько промокшая.
- С водкой я все сто тридцать выдержу, - хмыкнул он на вопрос, будет ли «пересиживание» по жаре. Вроде бы детская игра, но сопряжена с таким риском для здоровья и жизни, что увлекаются ей только взрослые и только в бане. Действительно, в пустыне-то не так здорово на солнце сидеть. – Тяжёлый? Да ладно, - тут хозяин фыркнул, - не такой уж я и тяжёлый. И потяжелее отыщутся. Конечно, осталась, а ты как думал?
Ещё бы, что же это за затерянный – ну, почти – домик в карельских лесах без «подпольного» склада горячительных напитков. Неправильный он немного тогда, или какой-нибудь узкоспециализированный, например. Как охотничьи сторожки для тех, кто брал когда-то государственные заказы на пушнину. Оставалось лишь извлечь часть запасов. И не забыть полотенца, вот.
- Иди давай с вениками уже, Тино, проверишь, насколько там уже прогрелось. Наподдашь там жару, знаю я тебя. – Брагинский поднял свою винтовку и повесил на крючок. – Я пока достану остальное из подпола.
«И постараюсь не навернуться при подъёме, а то обидно будет. Чёрт, ну как я додумался делать такие узкие ступеньки?»

Надо отдать должное личным качествам Брагинского – выражение его лица вообще не изменилось. Да и в голове тоже не появилось ничего вроде «я не толстый, это у меня кость широкая». Его вообще начальство больше ругало за питание когда как, когда чем и вообще даже за ночные визиты всяких круглосуточных продуктовых. Ну нельзя же постоянно придерживаться режима дня, сами ведь едва ли выполняют собственные советы.
Так что он только плечами пожал. Ну, пусть пирожки, так и быть, ему-то какая разница, на чём он там ни с того ни с сего оказался таким тяжёлым. К тому же, всегда можно сказать, что на самом деле он тюлень, у него запасы жира на зиму ого-го какие. А внешность человека – это уже к теории тюленьего заговора.
«Это не лестница, это чёртова горка», - спускаясь в подпол, размышлял Россия. Мог ведь сделать нормальную лестницу или хотя бы сварить из кусков брошенной арматуры (а такого добра он мог найти немало, поскольку знал, где оно может валяться). Нет, лучше сделать что-то в стиле ступенек пирамид майя где-то в Мексике, на полуострове Юкатан, а потом чертыхаться при каждом спуске и почти на каждом подъёме. Конечно, где-то на чердаке лежала небольшая лесенка, по которой можно было нормально опуститься под землю, но это же надо туда лезть. Там искать тоже не лучшее времяпровождение – да и был ли тут чердак? Или его заменили антресоли? Философский какой-то вопрос, если задуматься.
Но философия философией, а ящики ящиками, тем более когда в них лежат обязательные составляющие компанейских посиделок в бане на российской территории. Можно, разумеется, перетаскивать по паре-тройке за заход, однако проклятая лестница вполне спокойно могла выкинуть подлянку, так что куда как удобнее подымать по одиночке. А потом спокойно собрать пакет – водка, соленья, рыба какая-то, которую кое-кто поленился в холодильник класть, да и если бы этот холодильник ещё нормально работал, ну и прочее по мелочи, вроде пары полотенец на всякий случай, - и пойти наконец в благословенное место изгнания всех хворей, печалей и грязи.
Сначала Ивану показалось, что всё-таки тут открыли мини-филиал ада. Потом – что это повторение летней Москвы прошлого года, только без смога и горящих торфяников, которые неплохо отравили ему поездку за город… Или что это вовсе старый добрый плацкарт «Москва-Жмеринка», про который он был наслышан как раз в сравнении с предыдущим пунктом. Ещё через секунду он нашёл заранее сложенные два и два и успокоился. Ни ад, ни плацкарт, ни Москва летом. Просто Тино в бане.
- Ну так водка вскипит, я её тогда в сугроб закину, - сказал Иван. – Или ты будешь горячую смесь воды со спиртом?