Век человека краток, а жизненный путь Геракла давно перевалил за сотню лет. Почему так? Сам грек давно уже для себя уяснил ответ на этот вопрос, хотя и пытался продлить тот сладкий миг размышлений над смыслом своего существования. Если он есть, если он встал на место свое матери, значит, не быть этой земле вечно в руках Садыка. Она может побыть и в других руках, как уже было ранее. Греция молод, но не силен: его время еще не пришло. Но оно грядет, это знали все, в том числе и сам Карпуси.
Но сейчас он должен стоять на стороне Османской империи и ждать приказов. Не самая плохая участь, верно? Его веру уважали, а народ не притесняли, как об этом рассказывали люди. Только жал было те храмы, что османы переделали в мечети. Их немного, но ведь каждый камень в них значил многое: вера, надежда, спасение. Сидя у подножие Акрополя, Геракл умиротворенно наблюдал за ребятней, слушающей рассказы старших. Глаза грека медленно слипались, а сознание так и желало провалиться в объятия сна. И Карпуси совсем не беспокоил тот факт, что где-то рядом стоит враг, что, скорее всего, сегодня будет атака. Османские солдаты выдворили всех окрестных жителей из домов и приказали ждать у Акрополя. Никто не был против, даже намеки на панику исчезли сами собой.
«А ведь можно и прилечь», - подумал  Греция и медленно улегся на скамейку, освещаемую солнцем. Немного поворочавшись, он умудрился скрыть свое лицо от солнца, что беспощадно пекло. Вокруг стрекотали цикады, убаюкивая Карпуси своим привычным стрекотом. Монотонная речь старика-рассказчика лишь наводила грека на мысль о прекрасной способности людей сочинять…
- Все! Наверх! Быстро, я кому сказать! – раздался громкий голос одного из солдат, в чье речи отчетливо слышалось неумелое владение языком Эллады. – Оставаться вы одни! Другие уходить, или вверх, или восток!
Карпуси открыл один глаз, чтобы посмотреть на запыхавшегося от бега военного. Он хватал женщин за плечи и пытался ускорить их движение. Через минуту он подскочил к Гераклу, который дал себе обещание встать через пару секунду.
- И ты! – осман потянул грека за руку, из-за чего тот чуть не свалился со скамейки. Проведя рукой по волосам, Греция медленно пошел в сторону вырубленных в скале ступенек, которые вели к задней части Парфенона. Солдат за ним не последовал и убежал в неизвестном направлении, так, как оглянувшись, Карпуси его не увидел.
Подойдя к храму, Геракл обнаружил, что все уже скрылись внутри, а вокруг носится военный люд, таскающий пушки и оружие. «Значит, уже сейчас. Почему не вечером? Это ли судьба, не дающая человечеству действовать, как оно захочет?» - подумал грек. Зайдя внутрь, он обнаружил лишь небольшое скопление народа. Видимо, большинство решили скрыться от захватчиков за пределами Афин. Эти же уповали на стойкость стен Парфенона. Оглянувшись, Геракл понял, что находится в «мусульманской» части.
- Помогите моей матери! Я один не справлюсь! – за спиной Карпуси закричал какой-то мужчина. Находясь ближе всех к выходу, Греция первый подошел к нему, чтобы помочь старой женщине зайти в храм. За ними шли еще люди, которым нужна была поддержка, и юноша ее предоставил. Стараясь сделать так, чтобы люди не толпились в одном месте, он отводил кого-то вглубь здания. В одном из помещений он обнаружил бочки с порохом, тесно прижатых друг к другу. В соседнем лежали ядра. В других же, как подумал Геракл, также находились боеприпасы.
Оглушительный рев заставил людей замолчать и прижаться к стенам. Потолок храма задрожал, но Парфенон выстоял. «Началось», - лаконично сообразил Карпуси, прежде чем упасть на пол, который на миг исчез из-под его ног. Мир резко стал расплывчатым, но щедрым на краски. Голоса людей заглушал шум от взрывов и падающих стен. Лежа на полу, Греция попытался подползти ближе к выходу или хотя бы к залу возле него. Но ноги не слушались, их как будто вообще не было. Паника медленно охватывала его сознание: «Это ли мой конец?» Что-то очень тяжелое упало на голову грека, оглушив его. Если бы он мог, то услышал бы через полчаса оглушительный взрыв, который разрушил половину храма и поймал в каменную ловушку многих людей. Тело же Геракла лежало под обломками свода, которые, к счастью, спасли юношу от огня и ударной волны.
К вечеру, когда пальба утихла, Греция очнулся. Он долго лежал без движения, пытаясь понять, где он, кто он и жив ли он. Проведя в оглушающей тишине около часа, он постарался выбраться из-под обломков. Ноги его были прижаты огромной статуей, оставленной здесь христианами, несмотря на языческие мотивы.
- Кх… - Карпуси закашлял от пыли, которая поднялась из-за попыток Греции двинуться. Но он даже не смог подняться на руках, так и продолжая лежать лицом к полу. Это было невыносимо…
Чей-то шепот привлек внимание грека. Он не расслышал слов, но понял, что ему не показалось. Сделав еще одну попытку выползти из-под завала, Геракл закряхтел, как столетний старик. «Ну что за ирония», - подумал он.
- А-а-а-а, не бей меня, пожалуйста-пожалуйста, не бей меня!!! – теперь уже отчетливо услышал Карпуси. Громкий звук ударил по барабанным перепонкам и отозвался где-то в голове, от чего она заболела. Боль шла откуда-то из затылка, заставляя юношу прикрыть глаза и сжать зубы.
- Тише… - как бы самому себе, а может, и тому незнакомцу, сказал Геракл. Он перевернул голову набок и уткнулся носом в какой-то камень. Вновь поднялась пыль, заставившая грека чихнуть. Движение опять отозвалось в затылке колющей болью.

Отредактировано Greece (2014-05-13 23:33:26)

Геракл попытался плечом отодвинуть верхнюю плиту, но не смог и шелохнуться. Юноша с трудом дышал, не имея возможности расправить легкие. Да и в горле, словно вся застывшая кровь собралась, чтобы помешать каждому вздоху грека. Но он забывал про эти ощущения, обратившись в слух и вникая в каждый шорох.
- Я Феличиано-о-о-о-о!.. – раздался голос где-то над головой Греции. Попытавшись разлепить глаза, юноша обнаружил перед собой лишь смазанную картинку в багровых тонах. Кровавая корка не давала Карпуси полноценно видеть, и даже чужая тень не отличалась от темной статуи своей способностью двигаться, которую грек, к сожалению, не сразу уловил.
Неожиданно рядом что-то упало, и Геракл инстинктивно сжался, ожидая обрушения свода, но удара не последовало. Попытавшись двинуть рукой, он обнаружил, что пальцы его еще слушаются. Медленно и осторожно он подтянул руку вдоль тела к голове, стараясь не задевать камни, и протянул ее к более светлому месту. Здесь кто-то точно был, и, может быть, он мог помочь греку выбраться из ловушки, по крайней мере, он на это надеялся.
- Я помогу тебе! Только ты обещай меня не бить, ладно?.. – предложение о помощи Карпуси расслышал и очень хорошо понял. Неизвестный словно мысли его прочитал, что грек непогрешил заметить. Однако волновал его несколько другой момент фразы: «Зачем мне кого-то бить? В этом совсем нет смысла, если учесть, что мне запретили бить кого-то без ведома Садыка. О чем  же он? Сейчас это не столь важно… Быть может, незнакомец лишь боится за свою жизнь, мне понятно это», - подумал Геракл прежде чем ответить на вопрос.
- Хорошо, - набрав побольше воздуха в легкие, хотя это была задача не из простых, хриплым голосом сказал Геракл и тут же закашлялся, выплюнув кровь. Постаравшись снова хоть что-то увидеть сквозь багровую пленку, он все же смог рассмотреть незнакомца. Что удивительно, он улыбался и не выглядел потрепанным. «Значит ли это, что он не был в Акрополе во время атаки? Тогда откуда же он?» - задался вопросом грек, косясь на неожиданного спасителя. Хотя, стоило задуматься над тем, сможет ли он сдвинуть обломки статуи и свода с места.
- Я буду толкать, а ты тяни, - говорить стало проще, и Карпуси чувствовал себе уже немного лучше. Голова перестала беспокоить его, хотя еще ощущались боли при движениях, но и это было забыто. Вздохнув, Греция уперся одной рукой в пол, стараясь оторвать живот от холодных плит и поднять спиной плиту. Почувствовав, как что-то неприятно хрустнуло в позвоночнике, Геракл зажмурился, стараясь не представлять себе, что могло произойти с его спиной. Однако оказалось, что это просто суставы щелкнули из-за долгой неподвижности тела.
Как бы Карпуси не старался, в одиночку ему было бы просто невозможно выбраться. Через денек другой может быть пришли бы захватчики, но, думается, они бы мало обрадовались живому и слегка нездоровому греку. Он еще и в военные планы Садыка не посвящен – толку никакого, разве что рабочая сила… Но не в таком состоянии.
Статуя немного сдвинулась с места. Геракл почувствовал, что кислорода в воздухе стало немного больше и теперь он может свободно шевелить другой рукой.
- Еще немного, - пробормотал он себе под нос. Ноги его все еще были обездвижены языческой статуей, но дело пойдет быстрее, если юноша сможет хотя бы сесть и осмотреться. А то он уже час с лишним полагался лишь на свои ощущения и интуицую.

Оторвав живот от пола, Геракл перевернулся на бок, лицом к Феличиано. Как оказалось, это был довольно невысокий юноша, которого даже можно было назвать мальчиком. Выглядел он уставшим, а с какой-то стороны и замученным. «Это зря я его так припахал. Будет не очень хорошо, если он пострадает», - пожалел своего неожиданного помощника Греция. Глянув на то, как странно Феличиано смотрит на свои руки, грек сделал предположение, что тот серьезно поранился.
- А как тебя зовут?.. – вдруг спросил спаситель, несколько удивив Карпуси. Склонив голову набок, он пару минут подумал и все же ответил:
- Меня зовут Геракл, - тихо сказал юноша. – Очень приятно познакомиться, хоть и не в очень приятно ситуации мы оба оказались. Я сейчас попробую ноги достать, а ты, прости, что снова напрягаю, не мог бы попробовать приподнять тот кусок? Совсем немного, - на одном дыхании добавил он и приподнялся на руках, вновь глядя в землю. Подождав, пока Феличиано приподнимет статую, Геракл приготовился тянуть себя в сторону открытого пространства. Цепляясь за небольшие камни, которые достаточно крепко засели в полу, грек отполз в сторону, однако почувствовал, как на обувь вновь надавила статую, видимо, силы у спасителя закончились. Сделав рывок вперед, Греция сказал Феличиано, чтобы тот отпускал.
Неожиданная легкость появилась в ногах юноша, однако она вскоре сменилась режущей болью. Бегать он теперь сможет не скоро и только после должного лечения. Только вот кто его лечить будет? Может быть, вон тот старик, которому расплющило череп? Или женщина в белой косынке, чьи руки больше смахивали на остатки мясного рулета?
Отдышавшись, Греция перевернулся на спину и глубоко вдохнул – теперь он мог себе это позволить. Глядя в потолок, он заметил большие дыры, сквозь которые можно было разглядеть вечернее небо. «Оно такое серое от пушечного дыма или туч? А все же оно багровое, только жаль, что с трудом это видно. Возможно, это действительно мой конец… Закат и Эллады, и Османской империи. Мы уступим место другим, вот таким, как Феличиано. Хотя я совсем не стар еще и видел мало», - в какой-то момент юноша забыл о присутствующем здесь же спасителе и, только закончив мысль, повернул к нему голову.
- Спасибо тебе, - кивнув, сказал Геракл, медленно садясь на месте. Шаровары его были окончательно порваны, а от белой рубашки еще что-то осталось. «У меня, кажется, еще феска была», - проведя рукой по голове, внезапно вспомнил Греция, однако головной убор он вряд ли сможет найти в завале. Да и не очень-то он нужен: юноша скорее скончается от какой-нибудь заразы, нежели от солнечного удара.
«И сколько же людей погибло? Много… Этот храм и без этого пропитан кровью, а теперь в нее подмешан порох. Но страдают же они не от пуль, хотя, кто бы еще мог выжить?» - Геракл потрепал лежащего недалеко старика по плечу, но тот даже не захрипел. Тело его было легким и совсем не сопротивлялось движения. Как-то с сочувствием взглянув на гору камней, под которой виднелись чьи-то руки, Карпуси попробовал встать, но даже не смог подтянуть к себе ноги. Непонимающе моргнув, он  уставился на конечности, в которые словно иглы впились. Боль была далекой, словно, и не его тело ее испытывает, а только чувствует страдание далекого человека…
- Это ужасно, - вдруг сказал сам себе грек, прекратив попытки встать - все равно не получается. Посмотрев опять на свод, он качнулся в сторону, но тут же вернулся в прежнее положение. Голова как-то странно кружилась, приступами.

Отредактировано Greece (2014-05-19 22:44:32)

Феличиано был очень забавным малым: таким энергичным и мельтешащим, словно, торопится куда-то. И речь у него была быстрая, а слова наезжали друг на друга, но совсем не мешали общему восприятию. Это происходило плавно, как краски ложатся друг на друга, иногда лишь смешиваясь для пущей реалистичности.
Мальчик плюхнулся рядом с Грецией, такой же уставший и измученный на вид, хотя, понятное дело, сложно было сравнивать случайного свидетеля и участника разрушения  храма. Небольшая ладонь аккуратно похлопала Геракла по плечу, заставив того вернуться из мира своих мыслей и размышлений. В голове тут же появились те слова, что говорил Феличиано, но которые Карпуси частично пропустил мимо ушей. Заметно погрустнев, грек посмотрел на спасителя.
- Ты про Садыка… - медленно, растягивая некоторые гласные, сказал юноша. Ну да, кто еще носил имя Османской Империи, как не нынешний воспитатель, по совместительству, хозяин Греции? – Он не страшный, он как бы…
Карпуси старательно подбирал слово, чтобы точно выразить впечатление, производимое османом. Он так хотел точно сказать о Садыке, что забыл возразить на свою причастность к армии империи. Ведь в военных действиях Геракл участвовал редко, и то, если дело касалось непосредственно его граждан. Яро выступать на стороне мусульман грек не хотел.
- Все его эмоции, в том числе и гнев, выражаются слишком ярко, - подумав немного, закончил Геракл. «Да, это то самое раздражающее его свойство. Хотя, когда он грустит, то выглядит это сносно», - похвалил себя юноша за точное определение и потом уже вспомнил про «плохих» и «хороших».
- А что ты имел в виду, говоря, что он страшный, а я нет? – глядя в глаза Феличиано, спросил  Греция, повернувшись в его сторону. Почему-то юноша не сразу решил, что неожиданный спаситель может оказаться врагом, желающим смерти османской армии. Наверное, все дело во внешнем виде этого мальчика – он внушал доверие и заставлял открыть любую тайну. Бесхитростный Карпуси не мог распознать в этом какой-то подвох, поэтому совсем не боялся и не паниковал.
И ведь, что странно – вокруг не было слышно других людей, несмотря на то, что рядом должен быть лагерь неприятеля. Сыграла ли в это свою роль легкая контузия Греции или нет – еще надо узнать. «И ведь кто-то должен мне помочь… Но местные жители ушли на восток, а остальные попали в плен или погребены под этими же обломками. Что мне остается делать: сдаться или дождаться прихода войск? Но, только, кому нужны Афины кроме захватчиков?» - прикрыв глаза, подумал Геракл. Если бы ему давали звонкую золотую монету за каждую его верную мысль, то он, наверное, уже бы давно выкупил у Садыка и остальных все бывшие владения Византии. Несбыточная мечта, которая ни разу не появлялась в голове грека, существующего в течении времени и не старавшемуся сопротивляться. Судьба давно стала его путеводной звездой, заставляющей его топтаться на месте и ходить вокруг прошлого, не помышляя о будущем.
И ведь какое у него могло быть будущее – невероятно! Великолепный климат не принуждал жителей Эллады к изматывающей работе, преподнося все, что только можно пожелать, на вытянутых руках. «Берите!» - но вместо греческих рук к ним тянутся чужие пальцы, сжимавшие только что меч.

Отредактировано Greece (2014-05-19 23:23:46)

- А ты вместе с ним воюешь, да?.. Ты... Мой враг?.. – спросил Феличиано после ответа на вопрос Геракла. Теперь греку стали более понятны причины боязни мальчика: он почему-то оценивал совсем не жестокость османа, а его внешность. Видимо, спаситель был такой же бесхитростный дурачок, как и Греция. «Если уж Садык его враг, значит, он из лиги. Странное у меня тогда получается положение: и не друг, и не враг», - подумал Карпуси, пожав плечами.
- Я давно на войне не был. Да и как-то мне все равно, что творится. Моим территориями управляют разные люди, многие из которых воюют между собой. Это неприятно, учитывая, что это не их родина, - Геракл надолго закрыл глаза и потом резко их открыл. Противоположная стена вдруг как-то странно расплылась, и тело грека качнулось в сторону, однако он удержался на месте. После этого его начало подташнивать, хотя он отродясь не знал морской болезни и простого отравления. Все рано или поздно происходит.
- А ты откуда? – придя в себя, спросил Греция. Действительно, насколько он знал, в Священной лиге было уже не два государства, а может и не три. Карпуси иногда слышал, как Садык проклинает европейских «гадов», покушающихся на его законные трофеи. Что за трофеи, когда покушались – Геракл знал смутно. Он принимал участие в событиях лишь тогда, когда требовалась поддержка с моря, и обычно даже сражения не было. Враги видели, что к османскому флоты приходило подкрепление, и сдавались. В такие моменты грек радовался: пушечные выстрелы совсем не подходили звуку морского прибоя, который лишь наводил на мысль, а не бросал в бой.
И все это время Греция понимал, что он должен помогать странам лиги и другим врагам Садыка. Только один вопрос ставил юношу в тупик: что сделают с его землями другие? Объявят независимость или же сделают таким же вассалом? Венгрия, например, когда отвоевала свои территории, то прихватила парочку греческих, что было не очень прилично и вежливо.
В храме стало совсем темно, теперь уже и дыры в потолке были неотличимы от основного свода. Феличиано почти пропал из поля зрения Геракла, хотя тот видел мальчика, когда тот двигался. А двигался он почти все это время – дрожал. Ему, видимо, было холодно, а Карпуси он не мог здесь оставить одного чисто из  приличия.
- Если ты устал, то можешь пойти к своим. Я отсюда никуда не денусь. Вздремну немного, а завтра куда-нибудь доковыляю, - зевнув, сказал Геракл, неожиданно переключившийся на одну из важнейших потребностей человека – сон. Ну не умрет же он за ночь? Или та же травма головы клонила его в сон, утягивая сознание в бездну, называемую адом… «Ведь каждый сон наш является нашей маленькой гибелью и маленьким перерождением. Это и начало наше, и конец наш, что невозможно завершить или остановить. Пока существуешь ты, существует и царство Морфея, и у сына Гипноса всегда будет повод сменить свое обличие, пока люди будут спать. А ведь сам Сон живет в Элладе на острове Лемнос. Ни это ли знак?» - размышлял про себя Карпуси, прислонившись спиной к камню, к которому он подполз, подтягивая себя руками. Не очень удобно, если признаться, так еще и камни попадали под ноги и заваливались с мраморной крошкой в обувь. Но Геракл почему-то этого не чувствовал: боль от множества игл сменилась чувством, словно ноги разбухли и грозились лопнуть с минуты на минуту.

А Геракл знал Венецию, он там когда-то был. Не ради забавы или встречи с кем-то, он был там в роли пленника. От него требовалось лишь единожды сказать «да», чтобы официально закрепить договор, по которому часть его территорий переходили новому хозяину. Только Карпуси ничего почти не помнил, даже названия тех мест.
- Это хорошее место, - согласился грек, несмотря на отсутствие полного знания о Венеции. Там действительно были каналы, по которым медленно плавали длинные лодки с бортами разных размеров. Греция смотрел на гондольеров, как на сумасшедших: знающий толк в кораблях Геракл недоумевал, как вообще на них можно плавать?
- Я не замерзну, мне часто приходилось спать на улице, - лениво проговорил Карпуси, также не торопясь моргая. С каждым разом все сложнее было открыть глаза, только если раньше этому мешала застывшая кровь, то теперь юношу все быстрее окутывала пелена сна. Феличиано резко вскочил со своего места и унесся к выходу, тем самым немало удивив грека, который до последнего следил за итальянцем, пока тот не исчез в темноте.
В образовавшейся тишине соображать было проще, и Геракл окунулся в свои мысли, переходившие в дрему. Но в опушенную на поло руку уперлось что-то холодное и мокрое. Вздрогнув, грек опустил взгляд, стараясь рассмотреть причину своей тревоги.
- Эхо! – это была белая с коричневыми пятнами кошка, живущая в Акрополе. Как она смогла пережить атаку? Наверное, спряталась в месте, одной лишь ей известном. Треснувшие губы грека расползлись в улыбке, и он поднял кошку, чтобы посадить себе на живот. Зверь не сопротивлялся, а когда юноша начал его гладить, то еще и заурчал.
- Ах ты, нимфа, - пробормотал себе под нос Карпуси, и в ту же секунду он заметил свет в том направлении, в котором исчез Феличиано. Когда его глаза привыкли к огню, то и силуэт итальянца стал более четким. Тот нес в руках какую-то куртку, которую вскоре положил рядом с телом грека. Кивком поблагодарив своего спасителя, он еще раз посмотрел на Эхо, но вскоре вновь повернулся с Феличиано.
- Когда у меня есть такая защитница, мне не страшно, - он вновь улыбнулся. Кошки  умели поднимать настроение, они словно колдовать начинали, находясь рядом с Карпуси: тому сразу становилось так хорошо и уютно даже на холодном полу разрушенного храма.
Пожав руку итальянца, Геракл внимательно смотрел за тем, как тот удаляется. «Попросить или не попросить? Я, наверное, уже не имею права что-либо у него требовать. До входа я и сам доползу, если постараюсь, и лучше уж это сделать утром, когда солнце будет», - размышлял про себя Греция.
- Χαίρετε, - произнес, наконец, юноша в след Феличиано, надеясь на то, что он еще когда-нибудь увидеться с этим человеком. Если бы все воины были такими, то и войн не было бы. Они бы просто сложили оружие и отказались бы идти против таких же, как они. Ведь все существа на Земле имеют право на существование. Просто кто-то ужиться друг с другом не может или не имеет возможности: противоречие взглядов сказывается. Вот Османская империя, например: против христиан не вводились жестокие законы, но были же османы, притесняющие не таких, как они. Это не могло радовать никого, по мнению Геракла, но глаза твердили обратное.
Мир никогда не станет таким, каким он его видит, пока сам грек не начнет действовать. Но не сегодня. Сейчас Карпуси радовался, что жив и что он чувствует другую жизнь возле себя.