Яо собирался было нажать на звонок, но не решился.
Замерев с поднятой рукой, он потупил взгляд, уставившись на коврик у двери и вздохнул.
В последнее время его поездки к сестре перестали иметь чисто семейный характер. Они уже не мило общались за чаем, а только все обсуждали политику, цены на нефть, и прочую взрослую чушь. Китай уже скучал по тем временам, когда Тайвань была девочкой, а их разговоры - невинным воркованием.
А всему виной был этот эксцентричный ребенок. Этот чертов Мэйгуо. Этот Америка.
Сей наглый юнец, вырвавшись из-под опеки Англии, вдруг возомнил, что знает, как жить лучше, как сделать траву зеленее, а солнце ярче, и решил обучить этим премудростям полмира, и Китай бы не обращал на него внимание и дальше, но тот вдруг собрался "обратить в свою веру" заодно и Тайвань.
Разумеется, Ван был в ярости, когда ему рассказали о визитах Альфреда с девушке. Эта его белая демократия была больше похожа на чуму, чем на панацею, и неизменно привела бы к рабству бедной Мэй.
Перед глазами Китая эта картинка вырисовывалась удивительно ярко: несчастная Тайвань на четвереньках, а над ней зло смеющейся Америка, с хлыстом в одной и бутербродом в другой руке, угрожающий...
Поймав себя на этой мысли, Ван отвесил сам себе звонкую пощечину и стукнулся лбом об стену.
-Что у тебя в голове, ару? - прошипел он себе под нос.
На самом деле. он прибыл сюда далеко не просто так. Учащающиеся визиты Америки к Тайвани угрожали в первую очередь тем, что маленькая страна становилась сильнее, а сильную страну Китаю было бы не подчинить. Во всяком случае, сейчас.
Можно, конечно, было бы подождать до того момента, когда он снова станет великой державой, но, как справедливо заметил босс, времени ждать не было. Он должен был собрать в кулак все свои силы и поговорить с Мэй, делая упор на то, что он - ее дорогой старший брат, а Америка - неизвестно откуда свалившийся, ничего не знающий и никому не знакомый ребенок, способный только есть гамбургеры, да вводить милых девочек в заблуждение. Да, именно это он и скажет. Ну, может, в более мягких выражениях.
В любой другой момент Яо был бы уверен в своей победе, но в свете успехов Джонса, которые невозможно было не замечать, он переживал. От сегодняшнего разговора зависело буквально все. Ван не мог проиграть. Не сейчас.
И, глубоко вздохнув, словно мальчик перед первым свиданием, сглотнув и сплюнув, он все-таки нажал на звонок, и прислушался к звукам за дверью. Пока, вроде, было тихо.
-Не говори мне, что ты не дома, ару.

Ван издал еще один сдавленный вздох, и посторонился, забыв, в какую сторону должна открываться эта дверь.
Появившаяся на пороге Тайвань отчего-то показалась ему странной. Он видел на ее лице приветливую улыбку, но чувствовал гнетущую атмосферу в воздухе. На мгновение ему показалось, что она не рада встрече с братом, но Китай быстро отогнал эти мысли, даже подивившись самой возможности такого предположения. Она не рада ему?!
-Здравствуйте, учитель.
-Шифан ле ма, мэймэй, ару. Я рад тебя видеть, - и почти искренне улыбнувшись, Яо прошел в прихожую, скользнув по фигуре сестры любящим взглядом.
Последний раз он был здесь довольно давно. Китай редко устраивал визиты к девушкам, чаще девушки приходили к нему - особенно если речь шла о Мэй. Тем не менее, кажется в обстановке ничего не поменялось. Все предметы мебели и декора были на тех же местах, на каких Ван помнил их. И это придало ему надежды на то, что сестра не так уж и изменилась, и что они смогут договориться.
Он спокойным шагом последовал за Тайвань в комнату, наслаждаясь уютом помещений и возможностью попытаться понять девушку. Ведь дом - своего рода отражение души. Как глаза, и...
-Я уверена, что вы, учитель, навестили меня из-за одного... тесного сотрудничества. Или я ошибаюсь? - вдруг словно обухом по голове ударило Яо, из-за чего он вздрогнул и даже неосознанно вскрикнул, а его хвостик на секунду ощетинился словно испуганный кот.
-Айя, мэймэй, не переходи к делам так резко, ару. Я думал, ты меня хоть чаем угостишь, по старой памяти, ару йо. Даром, что я твой учитель, - он хотел сказать "брат", но побоялся. - Хотя да, ты все угадала, ару. Поняла по выражению моего лица, да, ару ка? - он принужденно рассмеялся. - Я правда хотел поговорить об Америке. Но, может быть, мы все же сперва просто порадуемся встрече, ару?
Он пытался сделать обстановку менее официальной, ведя себя как можно развязнее. Да, целью его визита были политические переговоры - но он бы не пошел к Мэй домой, если бы хотел сидеть за пустым столом с угрюмым видом и строгим голосом выдвигать требования. Он все же надеялся на более спокойный, семейный разговор об их с ней личных проблемах и желаниях, не касающихся больше никого. Впрочем, он так же надеялся на теплые приветствия, которых не получил. И, очевидно, не получит.
Девочка выросла. И он вынужден обращаться с ней как со взрослой, хотя это и огорчает его, заставляя чувствовать огросную обиду на весь мир.
Сев на пол перед девушкой, он помолчал мгновение, а потом заговорил:
-Давай обсудим сложившуюся ситуацию, ару. Ты должна честно сказать мне, как хочешь жить, мэймэй. И если тебе действительно более по душе компания Альфреда, то...
"То я верну тебя силой, ару", - про себя закончил Китай, опуская взгляд с таким видом, словно он невероятно расстроен. Это было абсолютной фальшью - расстраиваться сейчас он точно не собирался. Пришло время проявить стойкость. Она сама виновата. Непослушных детей надо наказывать. А пока печальное выражение лица - лучшее прикрытие.

На мгновение Яо показалось, что Тайвань испугана, но это было лишь безумным видением, порожденным его паранойей. Ведь ей было нечего бояться. Вообще, бояться его - глупость. И Ван был уверен, что девушка понимает это, и что ни один мускул на его лице не выдал того пути, который он ненавидел всей душой, и к которому чувствовал пугающую готовность прибегнуть. Наверное, ему промыли мозги. Иначе с чего такие варианты?... Он не понимал свои мысли, и это разрывало его.
Опасливо посмотрев в ее лицо, Китай увидел улыбку и вдруг почувствовал себя очень счастливым. Ему не придется брать девочку силой. Она не позволит этого, не вынудит его. Тайвань хорошая. Сейчас они договорятся, и снова будут счастливы. Она ведь знает, что он снова станет могущественным, просто потому, что знает его лучше большинства.
-Я рада, что вы остались прежним, учитель.
-Ты не представляешь как я счастлив, что ты осталась прежней, мэймэй, ару, - с кроткой нежностью ответил Яо, позволяя себе ласковый взгляд и отеческий тон. На мгновение в нем вспыхнула идея послать всю политику к черту и устроить приятный вечерок с каким-нибудь новым фильмом, но он вспомнил, что должен исходить из желаний людей, а не своих собственных. За ним стоят полтора миллиарда, и он должен заботиться о них тщательнее, чем о себе.
Проследив созерцательным взглядом за движениями Тайвани и угадав их направленность, он невольно выпрямил спину, принимая во внимание свою роль старшего, да и учителя тоже. Когда девушка снова подняла голову он мягко и в то же время уверенно кивнул, не будучи совсем уверенным в наилучшей реакции на этот жест в столь неоднозначной обстановке. Если бы они были одни...
А если бы они были одни, то все его спокойствие и сдержанность окончательно улетело бы в пространство. О да, он был сдержанным. Сейчас, например, ему хотелось от всей души сгрести сестру в объятья и расцеловать, настолько он был рад встрече, прежней симпатии девушки к нему и избавлению от волнений на этот счет. Но она уже не была маленькой - и нужно было быть сдержанным, чтобы не лишиться зубов или почек. Современные девушки еще и очень воинственные. Ведь понадобилось же ей все это оружие... Снова о делах.
-Учитель, я не знаю, как должна поступить. Порой мне кажется, что передо мной так много дорог и все они ложны. И нет другого выхода, кроме как вернуться назад по собственным следам. Ru dangnian.
-Я не могу указывать тебе как поступить, ведь ты уже большая девочка, ару ка, - начал Яо, так же сокращая расстояние между ними и теперь почти прикасаясь к девушке плечом. Он слегка наклонил голову вперед и вбок, от чего его взгляд приобрел какое-то птичье выражение, и продолжил, говоря тихо и вкрадчиво. - Я буду поддерживать тебя до тех пор, пока поддержка не пойдет во вред моей стране, мэймэй, ару. Но даже в этом случае - знай, что ты всегда можешь прийти ко мне, если понадобится помощь, ару. Мои двери открыты, что бы не случилось, ару ка.
"На вход, но отпустят ли?" - Яо едва не вздрогнул от этой мысли, но не прервал речи.
-Однако, на мой взгляд, пойти назад - это лучший вариант для тебя, моя дорогая, ару. Во всяком случае, беспроигрышный.
И, улыбнувшись уголками губ, он занялся изучением ее лица, наслаждаясь давно не виданной им красотой.
Творившееся в сердце Китай постарался убрать куда-нибудь подальше - и до поры до времени ему это удалось.

Говорить с учителем было занимательно. Никаких иных сравнений Мэй не могла подобрать для описания этого воссоединения. Оно не было трогательным или, чего ещё хуже, принудительным, но в нём ощущалась недосказанность, та самая, которая придавала общей ситуации свою пикантность или, как сказали бы в Европе, изюминку. Только вот какие последствия могли возникнуть из-за любого случайного словца, Сяо была не в силах прознать. Да и вряд ли бы вообще хотела.
- Даже если мы станем врагами, я не опущусь до лжи тебе, сестра...
Тайвань предпочла бы не слышать этих слов. Ей не нужны были снисхождение и милость, которые так настойчиво и незамысловато излучал Яо. Он хотел сделать ей больно, напомнить о прошлых, будто бы заново совершённых ошибках? Это не помогло бы Мэй изменить своё решение. Но Ван продолжал пытаться, и его настойчивости можно было позавидовать. Он не был настырным или докучающим ,нет, просто в его речах было что-то дурманящее, пагубно действующее на сознание. Тайвань в который раз за их недолгую беседу испытала лёгкое головокружение и нечто, сродни азарту. Что это было с ней? Неужели эта игра настолько втянула её, что теперь Сяо разучилась мыслить трезво, смотреть на мир не через очки, а внутренним, истинным зрением? Видимо, за военную мощь ей было предначертано утратить зоркость души.
"Жаль, я не могу обещать вам ответную честность, учитель. Ваша искренность покрыта стеклом, и до её сердца мне не добраться. Не сегодня".
Девушка привычно кружилась на небольшой, но уютной кухне, то и дело поглядывая на настенные часы и отмечая про себя, сколько времени осталось. Наконец, чай настоялся как следует, и его было не стыдно подавать гостю. Удовлетворённая полученным результатом Мэй перелила напиток в чайничек и с наслаждением вдохнула его аромат. Мимолетное чувство умиротворения посетило её в тот миг, но моментально растворилось, не оставив и следа, потому что со стороны входной двери раздалась громкая трель звонка. Тайвань, к тому мигу уже вышедшая из кухни, приостановилась, прислушиваясь к этому звуку. Кто-то пришёл к ней? Но сегодня она никого не ожидала... ведь так?
- Герой прибыл точно в срок!
Стоило ей услышать знакомый голос, как все надежды на дипломатию с Китаем превратились в пыль. Мэй задрожала, как в лихорадке, пальцы, державшие поднос, непроизвольно разжались. Прекрасный чайный сервиз, который ей когда-то преподнесли в подарок, один из самых любимых, разбился вдребезги. Жидкость залила весь пол в начале коридора, ведущего из кухни в другие комнаты. Тайвань словно превратилась в соляной столб, в голове роились сотни мыслей, но наиболее кричащей была самая ненавистная из них: "Чтоб вам встретилась Кучисаке-онна, Альфред-сан!" О да, Сяо знала о тяге Америки ко всякого рода ужасам, потому и посчитала, что было бы неплохо ему пересечься с одной из японских городских легенд. Впрочем, это было преувеличением – в ту секунду Тайвань было не до подобных шуток. Дело принимало слишком серьёзный оборот.
Пересилив себя, Мэй на негнущихся ногах переступила через остатки сервиза и добралась до злополучной двери. С трудом открыла замок, попытавшись напустить на себя как можно более невинный вид. Вероятно, вышло из рук вон плохо. Улыбнувшись на чистом автомате отрепетированной дежурной улыбкой, Сяо не замедлила поприветствовать американца:
- Здравствуйте, Альфред-сан.
После была пауза, затяжная и неповторимая. Мэй чуть потеснилась, пропуская Джонса внутрь своего жилища, но глаз так и не подняла. Не желала видеть какие-либо эмоции на лице учителя Яо. Она чувствовала себя и преданной, и предательницей одновременно. Этого не должно было произойти. Она не рассчитала времени, напрочь позабыла о запланированном визите Соединённых Штатов, и в этом была только её вина и ничья больше. Потому именно Тайвань была обязана разрешить какой угодно конфликт, который мог вот-вот возникнуть между двумя гостями, так неудачно столкнувшимся на перепутье её небольшого острова. Мэй была за всё в ответе и была готова к последствиям. Лишь бы те не были чересчур глобальными.
Она во что бы то ни стало сохранила бы за собой предвзятый нейтралитет, это была её честь и её гордость! И пусть остальной мир покатился бы в ад.

-Что ты?... - непроизвольно вскрикнул Яо, глядя, как тончайшей работы фарфоровый сервиз, словно при замедленной съемке, летит вниз и, встретившись с полом, разбивается на тысячу кусочков.
В первое мгновение он дернулся к девушке, с желанием помочь ей присесть и прийти в чувства - и пусть он там паутиной за дверью зарастет, этот чертов американец! - но Тайвань, не замечая ничего вокруг, включая простертых к ней рук, тяжелыми шагами прошла мимо Вана и скрылась в коридоре.
Взволнованно проследив за сестрой, при этом будучи в полной готовности поймать ее, если что, он все же позволил ей уйти в прихожую и открыть дверь. В конце концов, Америка был гостем, а гостя нужно уважать, независимо от того, был он званым, или же свалился как снег на голову.
Не теряя времени, Яо незаметно юркнул в кладовку. К величайшему удивлению китайца, он и там не заметил сильных изменений, разве что появились чуть более современные вещи, но это не обошло стороной и его дом. Привычным движением запустив руку под полочку и найдя там желаемый веник, бывший в невероятно хорошем состоянии, Ван покопался минуту, вспоминая, где совок, а после, собрав весь инвентарь, по-змеиному просочился обратно в комнату, и принялся собирать осколки, волнуясь - нет, конечно не за Америку, ни за что и никогда! - а за Тайвань. Ему не хотелось, чтобы девушка изрезала свои прекрасные ножки об острые черепки.
К тому же, этот поступок заставлял его почувствовать себя в жилище девушки как дома, и избавиться от переживаний по поводу Джонса, поэтому, тщательно собрав остатки сервиза и выпрямившись, он приготовился было пойти за тряпкой, но вдруг увидел перед собой внушительную с его угла зрения фигуру Альфреда, видимо, тоже освоившего бесшумные звериные перебежки.
Глупо думать, что Китай мог бы не узнать его. Нет, эти черты лица были знакомы ему до боли, и даже иногда приходили во снах, но, если эти сны были не кошмарами, то Джонс был обезображен гримасой боли. Сейчас же он стоял с выражением тупого недоумения, оглядывая пока еще растекавшуюся чайную лужу и сжимая в руках несколько осколков.
Американцу же потребовалось куда больше времени, чтобы заметить Вана - хотя Китай был на целых восемьдесят тысяч квадратных километров больше США! - а едва заметив, он изобразил на лице какую-то пугающую работу мыслей, и, улыбнувшись, шагнул в комнату, не обращая ни на что внимание, едва ли не промочив ногу в чае.
-Давно не виделись, Китай! Ты же помнишь меня? Я тот самый парень с Запада, который... - и бла-бла-бла, противным скрипучим голосом, с петушиными интонациями и отвратительной, чисто американской улыбкой. Продолжая держать совок в вытянутой руке, словно предлагая отсыпать гостю черепков, Яо отвесил Альфреду вежливый поклон, и, стараясь говорить как можно учтивее, поприветствовал его, едва дослушав ничего не значившую речь.
-Нин хао, Мэйгу... Америка щионшен, ару. Простите, если сегодня у вас был запланирован визит к сестре... К Тайвани, то это я виноват в его срыве - я пришел без приглашения, ару ка. Надеюсь, вы примете мои извинения, ару...
Еще раз поклонившись, сам не понимая, для чего, Ван спиной двинулся к двери, взволнованно приговаривая:
-Вы ведь понимаете меня, Америка щионшен, я никак не хотел помешать вашей с Тайвань встречи, но, если позволите, я не могу уехать сейчас, потому что тоже приехал не просто повидаться с ней, ару йо... И раз уж здесь таким чудесным образом собрались мы все трое, то, может быть, мы могли бы обсудить дела, касающиеся всех нас, что вы думаете, ару? Впрочем, я дам время поговорить вам и вдвоем, ару ка... - с этими словами Ван вышел в прихожую и наткнулся на Мэй.
Мгновение его глаза блеснули осуждением и кипящим гневом, но он быстро вспомнил,  что по поведению Сяо нельзя было принять произошедшее за запланированное, и сменил гнев на милость. С печальной лаской улыбнувшись ей, он одними губами прошептал несколько слов утешения, и добавил чуть громче:
-Не переживай, моя дорогая, ару. Я совсем не злюсь на тебя, все хорошо, ару йо. Я очень скоро присоединюсь к вам с Америкой и мы мирно обсудим все наши проблемы, ведь так, ару? - со слабой надеждой спросил Китай, и, не думая даже дожидаться какого-либо ответа, скользнул на улицу, намереваясь вынести осколки в ближайшую мусорку, хотя нормальный человек, конечно, на его месте воспользовался бы ведром на кухне.
Оставшись один, Ван подошел к дальней стене дома, и, убедившись, что никто его не видит, принялся методично биться головой о камень, лихорадочно строя планы, что же теперь делать и как быть, продолжая, впрочем, сжимать в кулаке рукоять совка.

Отредактировано China (2013-04-03 17:44:58)