А ведь всё так хорошо начиналось.
Бытие великим обязывает к организации регулярных великих праздненств, не правда ли? Здесь Османская Имперя знал как никто другой, почём здесь фунт лиха, а ещё фунт лукума, пахлавы, фиников, литр вина, мёд... С самого утра дня, на который Садык назначал приём, начиналась суета. Вскочив с кровати раньше обычного, не имея возможности спать от волнения, Турция поднял вместе с собой всю крепость. А ведь турецкий дом в то время был не меньше британского! Все завоеванные им, тогда ещё совсем юные страны, были заняты каждый своим делом. В конце концов, чтобы оказать дорогим гостям достойный приём, требовались не только восточные сладости и алкоголь. Приятное впечатление складовалось из мелочей: убранство дворца, гостеприимство и услужливость слуг, ну и, конечно, внешний вид самого хозяина.
Сегодня одну из главнейших резеденций Турции, Анкару, должны были посетить самые видные страны пост-Древнего мира, и посему ещё со вчерашнего вечера Садык отправил стираться самую дорогую свою кремовую шелковую абаю, ушитую золотыми нитями и бисером. Стоит она, надо сказать, как половина Оттоманскогог царства, в те годы только набирающего обороты. Надо сказать, дипломатия давалась Турции с некоторой натяжкой. То есть, завоёвывать новые земли у него получалось с завидным успехом, но вот до решения конфликтов мирными целями доходит, почему-то, редко. И правда, почему? Турецкое гостеприимство было последней надеждой на мирное существование и процветание в содружестве с близлежащей Европой и дальней Азией, войну с которой молодой Аднан мог и не перенести. "Постоянные конфликты не способствуют благополучию нашей империи", - говорил новый султан - "ты должен показать, что османские турки стремятся к миру и взаимопониманию". Мир и взаимопонимание... Турцию передернуло. Сегодняшная процветающая империя это вчерашние кочевники из Кападдокии. О каком светском обществе и приёмах, о каких, к чёрту, мирных решениях может идти речь? И большая часть турецких людей, и Садык вместе с ними оставались несолько диким, гневливым народом, любящим быструю езду, крепкий раки и, совсем немножечко, окраженные свежей кровью ятаганы. Но ничего не бывает просто так, и амбиции Турции привели его в мышеловку. Став пашой сразу нескольких европейских и африканских земель, разграбив Константинополь, подчинив Египет, Грецию и Венгрию, Садык в одно мгновение, вот так вот внезапно, стал обязан быть милостливым и рассудительным правителем! Зачем нужны сила и власть, если нельзя творить всё, что тебе хочется? Едва скромные лучики славы пригрели Садыка, как на его столе оказалась куча бумажек, а перед ним уже стояла толпа неизвестных ранее детей, тои дело разбивающих коленки, рыдающих из-за всякой ерунды, ну и, самое страшно, просящих есть. Каждый день!
С самым напряженным из возможных выражений своего лица, чуть хмурясь, сцепив руки за спиной в импровизированный замок, Садык прогуливался по саду в предместьях крепости. На дворе стояла жаркая турецкая весна, и всё кругом, и кустарники, и цветы, и деревья, наполняло воздух сладчайшим ароматом цветения. Не было здесь ни единого уголка, в котором не пела бы диковенная, привезенная из сердца Азии птица, не расправляла бы стеклянные крылья стрекоза или другое насекомое, не пробегал бы редкий заяц, ярко-зеленая ядовитая ящерица с оранжевыми глазами али иное животное - сама жизнь, пробужденная после долгой, прохладной и дождливой в этой части света зимы ликовала здесь во всём своём пестрящем многообразии, наполняя сердце любого наблюдавшего её благодать. Любого, кроме Турции, разумеется. Повод понервничать у неё был более чем серьезный. Наслушавшись депрессивных прогнозов и докучающих наставлений своего султана, он впервые в жизни так сильно распереживался перед праздненством. На самом деле, проблем с гостеприимством у турков никогда не было. Пусть они были своенравны, а иногда даже грубы, время остепенило их, сгладив все острые углы, но оставив в самой сути их натуры большую любовь к веселью и гостям. Особенную роль здесь играла музыка. Смешно сказать, сколько нелепых историй придумано о турецкой любви к музыке, вплоть до того, что каждый турок был обязан танцевать, услышь он любой, пусть самый простой набор музыкальных звуков. Правда, в любой сказке всегда был намёк на истину. Садык прекрасно танцевал, ну, достаточно хорошо для мужчины его габаритов, надо заметить, и всё же сегодня речь шла не о веселье. "Ты должен показать им всю нашу мощь и богатство, должен запугать их так, чтобы они сами не поняли этого".
Решив, что так будет лучше, Садык поручил уход за своей одеждой единственной девушке из всех его подчиненных. В конце-концов, она должна справится лучше, например, неуклюжего Геракла, правда же? Была здесь, правда, едва уловимая нотка сомнения. Элизабету можно было назвать девушкой с очень большой нятяжкой. Венгрия была ну очень шумным, проказливым ребенком, далеко не опрятным и ни разу не женственным. Но, в конце-то концов, многие девочки в её возрасте ведут себя как мальчишки, а вырастают достойнешими жёнами. Тем паче, Садык, как паша, брал на себя ещё и ответственность за её воспитание и образование! Ужасный из него вышел бы отец... В общем, раз Венгрии нельзя было получить тяжёлую работу, а какую-то лепту в общую суету она всё равно должна была внести, на страх и риск Садыка, ей было велено выстирать, высушить и прогладить абаю здесь, в саду. "Труд сделает из Венгрии прелестную, милую, покладистую девочку", - заключил Турция, безуспешно пытаясь подавить в себе легкое беспокойство за свою одежду. Взгляд его непроизвольно искал Венгрию за любым кустом, что, рано или поздно, должно было увенчаться успехом. Садык застал девочку именно в тот момент, когда она, кажется, трудилась над стиркой, по крайней мере, второй такой абаи не было больше ни у кого во всей Османской империи точно.
- Как твои дела, Элизабет? - мягко поинтересовался Садык, чуть касаясь спины молодой страны, пытаясь заглянуть через её плечо. - Моя абая нужна мне уже сегодняшним вечером. Скоро закончишь?