Я узнал, что у меня есть огромная семья,
Мак и белый порошок, конопли большой мешок,
Джунгли, где Вьетконг кишит, Нгуен Ван Линь мельтешит.
Вот и лопасти шумят, детки стонут и вопят,
Вертолет напалм привез, bomb Saigon, америкос.
Бог хранит Америку, кроет крэк Америку,
Демократия пришла, мир с собою принесла,
Тлеют джунгли, запах чуешь?
Постарался для меня Ф-4 Фантом 2.

От улыбки ста-а-анет всем светлей, в землю косоглазый и его товарищ мертвым ля-яжет… Не вникайте в этот бред, не надо. Вы нормальный человек. У вас есть работа на гражданке, и клевая жена с большими прелестями? Вы не верите политикам и презираете юристов, потому что и те и другие сообщают вам плохие новости. У вас есть домик на Уолт-стрит и породистая собака с богатой родословной. По выходным вы жарите с соседями барбекю и разговариваете о политике, в которой не смыслите, вы же любите жрать и ругать правительство и президента, вы ведь американец. Небольшой капитал лежит в банке, вы копите на небольшую машину, но в итоге покупаете большую, потому что вы американец. Все американцы так делают. У вас есть сын или дочь, а может сразу двое? Что же, ваша американская мечта почти исполнилась, ведь так? Но только все равно чего не хватает. Демократии. Мира. Если вы + ко всему еще хиппи, то сосите у таких же как вы, make love, don`t war, бля, вы же любите это. Навязывать всем свои ценности. Вы же американец. Еще и хиппи. Такие как вы, в аду в два раза дольше горят. Но не вникайте в этот бред, не надо. Вы ведь нормальный человек?
Когда все началось?.. Может летом в 1954 году под веселой деревушкой Дьенбенфу, когда французская армия схватила еще тех люлей от желторотых. В ту долину в середине 60-х придем и мы, американцы. Там положат свои головы десятки Гарри, Стивенов, Девидов, Джеймсов и Майклов. Однажды… сейчас Альфреду трудно припомнить день, но, кажется, это было близ Апбак, через пару недель после Рождества. Альфред тогда пробовал себя в десантных войсках на передовой, буйная сорвиголова, еще даже не успевшая помутиться легкой наркотой, желала подвигов. Он познакомился на базе с отличным парнем по имени Вилли Фейнстейн из Джорджии. У него была маленькая сестра Линда, которая каждый месяц присылала ему телеграммы со своими рисунками. Видели бы вы как она рисовала! Просто чудо!
Так вот, основному батальону была положена задача разыскать в деревне с-трудно-проговариваемым-косоглазым названием радиопередатчик Вьетконга. А не большой по численности взвод Джонса вылетел утром прочистить район от вьетнамских партизан - задача как обычно без выкрутас. Начальство не особо блистало неординарными идеями, Штатам это даже нравилось – без сюрпризов. На войне сюрпризы – словно кропотливо наточенный штык на автомате вьетконговца, выдавливающего из вас несомненно американские демократические потроха… Хах, эти косоглазые ублюдки начали обстрел едва вертолет коснулся земли. Джонс-то по глупости выскочил из кабины, размахивая тупым М-16, с жгучим желанием **бать всех, забыв про осторожность. Вилли тогда выскочил следом за ним с воплем «Что ты делаешь, придурок!» и оттолкнул от прицельного ряда пуль вьетнамского снайпера – в итоге угодил под них сам. В ответ на письмо с нарисованной почему-то ярко-красным цветом собакой из соседнего дворика Смитов Линда получила «С прискорбием сообщаем…».
А может все началось где-то еще в Штатах, в Белом Доме, в одном из кабинетов Альфреда, когда он подписал себе веселую жизнь на несколько долгих лет вперед в Азии. Это все не имеет значения. Сейчас Америка заштырился дурью и как-то все совсем не ва-а-ажно. Джунгли с неведомой в них херней такие классные, когда расплываются перед глазами. Еще год назад он начал вкуривать всякое дерьмо, но здесь, поверьте, это дерьмо иногда спасало от маниакального психоза и желания застрелиться, так что не судите плохо, друзья. Когда мозги твоего товарища растекаются у тебя по лицу, а сам он без скальпа валяется у тебя под ногами, угодив на один из вьетнамских сюрпризов, поверьте, сложно сохранить нормальность. Адекватность… да что вы вообще о ней знаете, пошли вы, ублюдки. Джонс начал жрать таблетки горстями уже после того как угодил в госпиталь со сквозным ранением. Оказывается, это больно – умирать. После Второй Мировой, вдоволь словив лулзов и воздвигнув себе трон на огромной горе европейских костей, которые захлебнулись собственной кровью, Альфред и подумать не мог, что может умереть! Он ведь Страна №1, он тот, кто спас всех от позорной бедноты, покровитель ущербных и обездоленных, сын свободы и демократии, красивый, клевый, с кучей денег, единственный и неповторимый, ну кто там запал на него? Месяц врачи пытались вернуть его с того света, а когда все же вырвали из загребущих костлявых рук - он пошел и снял себе вьетнамкую шлюху. Хотел даже в жены ее взять, она так просила увезти с собой в Америку, та-а-ак просила, та-ак… В общем лавэ отработала. Я уже говорил, что все любят американцев? Джонс бы взял ее в жены, но потом ему всучили в руки новеханький М-60, и желание жениться отпало.
Сейчас-то он сидит на дряхлой табуретке и подыхает в очередной раз в сырой вьетконговской землянке, еще даже не поняв где он, и как круто он попал. Чувствуете как мы клево подкатились к истории, о которой собственно и пойдет речь? Перед выходом на ночные операции медики раздавали солдатам таблетки. Воняют они словно дохлые хомячки и змеи, сто лет назад замаринованные в банках. Называются дикседрин. Фредди глотал эти таблетки целыми пригоршнями, он вообще разработал целую дотошную маниакальную систему этой процедуры: горсть возбуждающих из левого кармана походных штанов… сразу следом закинуться успокаивающими из правого. Никак не наоборот. Нет. Нельзя наоборот. Важно ничего не перепутать, иначе не вштырит, будет страшно, будет плохо, будет плохо… Первые, чтобы бросило в кайф, вторые – чтобы поглубже в него погрузиться. Эта чудо-процедура работает! Джонс чувствовал, что силы возвращались, он приходил в форму, он был готов хоть целые сутки прочесывать джунгли в поисках косоглазых. И это ведь только один из способов.
Вернемся к землянке.
Влажно.
Дышать нечем.
Болит нога. Или это рука?
Fuck. Херня.
Джонс разлепил глаза. Гребаная война. Гребаные джунгли. Гребаная жопа, которая называется страной. Альфред дернул руками. Веревки, которые по ощущениям сейчас были словно тебе в зад вкатали анальную грушу изощренных пыток средневековья, нещадно впились в запястья. Кажется, вчера-позавчера в одной из очередных ночных вылазок в офигеть какие стремные (Джонс сполна хлебнул этого стремного) джунгли, он как обычно закинулся парочкой… тройкой… малю-ю-юсеньким количеством его любименьких. По отчетам разведчиков (а разведка, как и всегда, у Альфреда была херовая, это уже его фишка, типа ОХЕРЕТЬ МЫ АМЕРИКАНСКАЯ РАЗВЕДКА ПОСМОТРИТЕ КАКИЕ МЫ КЛЕВЫЕ, ПОСМОТРИТЕ НА НАС, УПС-УПС, НАС РАСКРЫЛИ, НО МЫ ВЕДЬ ВСЕ РАВНО КЛЕВЫЕ) в близлежащей местности расположился небольшой лагерь вьетконговцев, не много не мало - но во главе с самой Такедой. Недожаренная славным напалмом стерва. Джонс бы родину продал за возможность замочить эту сучку. Он уже видел ее пару раз. Безжалостная мразь, которая грохнет и глазом моргнуть не успеешь. Ее жалость не распространяется даже на собственных людей, потому что та отстреливала мирное население словно уток, Джонсу как-то посчастливилось быть свидетелем этой бойни. Ведь это произошло еще тогда, когда он был малясь в шоке от всего творящегося ада в этой стране, когда еще зеленым угодил в это пекло. Короче впечатлений до конца жизни хватит. Ну, или до выборов нового президента.
Тронулись они с базы едва стемнело, как обычно. Америке было так хорошо, пусть и дуло автомата уже залепило грязью, и эта херня стрелять совсем не способна, и пить хотелось так, что хлебнул бы из местной реки, заражаясь всеми видами сифилиса и прочей веселой экзотической херни, но ведь так хорошо было, ну вы понимаете. А потом вдруг стало темно. Джонс бы продолжил свою живописнейшую мысль, да вот только он глаза разлепил.
- Fucking shit… кажись подох, вот… дерьмо.

I like wake up somewhere near Cambodian border, yeah, in the fucking jungle, ma friends. It's a state of mind. Remember the main thing in the jungle:  never load M-16 over eighteen bullets. And now look back. Probably, your friend who did that is already dead. So nice, yeah?
Наркоманский угар, туман в глазах, духота. Тишина. Идилистическая картина, не находите? Хотя, кажется, Фредди успел уловить слабое копошение за спиной. Ломанный английский зашипел сзади, как сыплющийся гравий. Добро пожаловать во Вьетнам! Фронт вокруг тебя: везде, весь день, сзади и впереди тебя - в любом месте. Проснись и пой, Джонс, проснись и пой, чертов ублюдок! Ах, этот прекрасный новый день, полный надежд и новых устремлений.
Штаты честно попытались повернуть голову. Штаты не менее честно попытались встать или банально издать хоть какой-нибудь звук в ответ. Да вот только нихера не получилось: в горло как будто затолкали ерша, а тело парализовало точно как при Онгтхане.

Вы знаете, что такое страх? Уже в 1967 году во Вьетнаме масштабно действовала операция «Найти и уничтожить», когда отправляешься в джунгли банально за тем, чтобы перестрелять побольше желторотых. Это такая кампания, любезно предложенная стариной Джонсоном, еще тем наглым мудаком, если вдруг вы еще не в танке. Осенью поступил приказ преследовать отступающие войска противника, к деревне Онгтхане, располагающейся в сотне миль от подразделения Альфреда.
…Притормозите-ка. Замрите. Тсс… приглядитесь - видите тот куст? Выглядит словно как человек, вот-вот сейчас двинется! Молчите и ждите… видите?! Джонс был готов поклясться, что этот куст только что шевельнулся! Видите, острие штыка на савковском АК-47? Уловили, как поблескивают вьетконговские поросячьи глазки в желании всадить вам в горло кол посильнее? Ох, было время, когда Альфред мог часами замирать на месте и всматриваться в гребаные кусты, ожидая, что этот сукин сын кинет в него самодельную гранату и побежит, опять же исчезая в листве деревьев. В те моменты с Джонсом было одно лишь ощущение пальца на спусковом крючке. И вот тогда осенью, по пути в деревню, Америка заблудился, отстав от своего взвода. То чувство непередаваемо, - когда идешь и вдруг понимаешь, что ты остался один посреди зарослей джунглей наедине с дикими животными, не менее страшными растениями и вьетнамскими дикарями. Альфред до усрачки боялся идти дальше: он был уверен, что впереди наткнется на отряд Вьетконга или наступит на мину. В госпитале он видел распидорашенные ноги своих сослуживцев, которым не повезло наткнуться на мину. Он видел их глаза, их лица в те моменты, на фронте как-то слышал их оры и вопли: «Джонс, ноги!! Я не чувствую ноги! Блядь, чувак, я не хочу умирать!», и все что он мог - это хлопнуть по плечу и сказать: «Все в порядке». Все в порядке. Ты не сможешь ходить, но все в порядке, парень. Ты обречен быть инвалидом остаток своей никчемной жизни, потому что ты нахер никому не нужен, но все в порядке. Твоя страна не обеспечит тебе достойную пенсию, но все будет хорошо, чувак, все будет прекрасно. Мы верим лишь в хеппи-энды.
И вот тогда, когда Америке посчастливилось заблудиться, его тело парализовало, ноги не хотели слушаться. Банально жмет очко узнать, что там за тем оврагом. И только спустя несколько минут Фред умудрился сделать глубокий вздох и попробовать шагнуть назад, только после этого он смог двигаться дальше.
А ведь все не так стремно, как кажется на первый взгляд. Сегодня, если Альфред вдруг надумает выпрямиться - его вероятнее всего застрелят. Но в джунглях много деревьев, огромные заросли тянутся ввысь. За ними можно спрятаться. Вот за тем большим деревом, например, сравнительно безопасно. Так что Вьетнам не страшен, если не высовываться.

…Америка вновь очухался от накатившего наваждения и мотнул головой так, что его мозг успел перевернуться и сплясать ламбаду. И, то ли бошка уже чутка стала проветриваться от ЛСД и прочего дерьма, которое Джонс успел в себя втолкнуть на досуге, то ли скрипучий голос за спиной заставил просраться, - но насадитель демократии таки вкурил обстановку, словно косячок, честно сбиженный на базе у негра из гетто. И одна лишь мысль забилась в голове: «*лять, я в дерьме, я в дерьме, я в дерьме…». И он сейчас не знал – радоваться ли ему, что он не сдох, или биться в истерике, потому что осознание того, кто именно сидит за спиной с заточенным штыком в руках, пробивало его до дрожи. А в том, что славный парень from USA умудрился угодить в руки к той самой грязной сучке практически не осталось сомнений. Потому что он жопой чуял ее взгляд на себе. Эти глаза… как будто смотришь в лицо самого сатаны не давали Альфреду покоя с момента, как ему посчастливилось встретиться с этой мразью в первый раз.
И злость пробирала до костей, потому что все начиналось в точности как Корейская война, американец даже не сомневался в успехе очередной локационной войны. Ну что может против него стайка маленьких коммуняг со своей экономикой, находящейся в глубокий жопе. Еще в начале ада планировалось использовать вертолеты, завязать победосный бой и уйти. А теперь Джонсон заявляет, что крайне озабочен исходом войны. Сообщает, что не возьмется более баллотироваться на второй срок. Сворачивает удочки, поддавшись на протесты *бучих хиппарей. Черт, как же Америка ненавидит этого трусливого ублюдка. Но это не имеет значения. Вчера Джонс завалил штук десять косоглазых. И позавчера. А два дня назад всего семь. Найти и уничтожить, выжечь ядохимикатами, истребить мирные деревни, потому что все они заодно, он-то знает, он все зна-а-ает об этих желторотых тварях. Они не должны жить. Эта адская страна не должна существовать. Но сколько бы Фред не убивал, их как будто становилось больше. Словно тараканы в маленькой комнате. Всех все равно не перебьешь.
- Ха… - хрипло протянул Джонс, закидывая голову назад и утыкаясь взглядом в грязный потолок, - Новый год, миномет и вьетнамский до-о-ом, выстрел долго не займет, спите вечным сном, хэй! – кое-как восстанавливая в памяти мотив jingle bells он кривовато усмехнулся. Проснись, Америка, проснись. Пропустишь свою смерть.

Снова не пошевелиться, я по паркету размазанный пластилин,
Чувствую, как уходит жизнь, могилу по-любому пора стелить.
Мы пытались с тобою выжить, чтобы увидеть прекрасную жизнь,
Но я плюю себе в ладонь странным орнаментом красных брызг.

Твою мать. Ебаный акцент, кто эту психопатку только разговаривать учил. Да хер с акцентом, насколько обкуренным мудлом надо быть, чтобы угодить в желторотые лапы этой косоглазой бабы?  Да, сука, в самом деле, что не так с этой страной?! Он приехал в эту ГРЕБАНУЮ ДЫРУ БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТО, ПРИСТАНИЩЕ САТАНЫ, действительно, ха-ха, предполагая, краем сознания надеясь, без сомнения будучи уверен, что без приключений заявится в эту дерьмострану, полетает на своих славных птичках над дикой речкой, шугнет косоглазых парочкой взрывов, и в итоге вся заварушка свернется, аля Корейская война, только успеха по сюжету должно было бы быть побольше. Но Джонс словил лулзов и там, ведь то было дивной трехлетней кровавой мясорубкой, развернувшейся дабы потешить ЧСВ Ким Ир Сэна, officially, разумеется. Началось-то все после WWII, типа, Япония, парни посерьезнее в регион заявились, пора бы и потесниться, если вы понимаете о чем я. На тот момент самым главным вопросом была – дележка добычи, ибо есть СССР, сука, зубы переломить ему тогда - было бы борзо даже для Фреда, а ведь он очень терпеливый, подыщет нужный момент, когда закопать Совка заживо. Но сейчас же не о нем, друзья мои. Так вот, срача было тогда по горло, и эти двое совсем не по-джентельменски били друг друга в морду, заодно и окружающих. Пришлось думать быстро,  в результате чего и родился у Америки тот самый знаменательный высер - поделить территорию Кореи по-братски. Рассудком на тот момент Джонс не руководствовался, кому нужна эта тупая вещь, и адекватность явно была где-то в жопе, потому что это решение было сравнимо с тем, чтобы провести черту над КША и сделать там столицу в Ричмонде, объявляя, что теперь у нас есть США и КША, давайте веселиться, ла-ла-ла. А потом долгая промывка мозгов Южной Корее тезисами Адама Смита, и вуаля, чувак готов к войнушке во имя бабла для верхушки, восседающей в правительстве Штатов, то есть, ради свободы и демократии, разумеется, а вы что подумали? А потом в конце замеса, прикиньте, забавно так: война? А какая война? Никакой войны и не было. И США совсем не воевали, неа! Ведь ООН просили – они предоставляли войска, problems? Какая война вообще, Корея же одна, лол. Такие дела. И Вьетнам - маленькая сраная страна, которая должна была принести еще меньше проблем, стала для Америки персональным адом, hey, man, wellcome to hell! Хотел бы он сорвать неплохой куш - продвижение на Восток, Китая с Савком под зад пнуть и все такое, ну вы понимаете. Но мало того, что ему тут откровенно не рады, его еще и нахуй послали! Нет, не подумайте, Альфред не параноик, но даже в мирных американцам деревнях ему из каждого желторотого рта слышалось что-то вроде: «Посёл нахюй, ублюдьок». Жрать и банально пить в этих деревнях он попросту срался, потому что все эти узкоглазые утырки заодно. Им не понравился Дядя Сэм, они не в восторге от диоксина, но как они не могут понять - ведь не весело же, когда просто взрывается. Их тошнит от всего, что связано с Америкой, свободой и прочими красивыми (really?) словами. И спрашивается: усралась ли им вообще эта демократия, которую он для них привез? Да у них тут целые плантации рисовых полей, какая демократия, парень, пошел к черту! Когда Фредди ехал во Вьетнам, он был уверен, что приобретет в Сайгоне классную и дешевую магнитолу, потому что ему так сказали на родине! Вот и все, что ему довелось узнать на тот момент о стране, против которой он собрался воевать: Вьетнам – классное место, чтобы приобрести неплохую магнитолу. Теперь, Джонс, ты и жрешь землю, сука, какое унижение, кака-а-ая тупорылая смерть его ждет!
Притупленная дикседрином боль в скуле слабо отдавалась где-то в мозгах и Джонсу было трудно дышать, потому что где-то что-то явно сломалось в районе легких, но, друзья, кого ебет это во Вьетнаме? Вот и он особо не жаловался.
- Fucking whore, ya hell… - думаете Фредди плохо? Думаете, он пожалел обо всем, что натворил, и проклинает себя за тот день, когда сунулся во Вьетнам? Ха-ха, вы просто наивные дураки.
Джонс жил Вьетнамом, дышал Вьетнамом, не мыслил себя без Вьетнама, не верил, что может не быть свистящих пуль над головой, удушающей жары, не представлял себя без своего же маниакального желания распидорашивать Чарли в клочья, ведь… ведь кем он будет, если вернется без победы в кармане? Что он будет делать без войны? Кем будут миллионы солдат, которые заработали шизу на фронте? Хиппари ни черта не смыслят в этой гребаной жизни. Они хуже вьетнамцев, они ублюдки, которых нужно отстреливать из дробовика. Ненависть к собственным же людям - Джонс, чувак, вот что ты приобрел во Вьетнаме.

От жести этой, бежал в ад Люцифер давно
Джейсон, Вейдер, Майерс, Крюгер, я в лице одном.

Ты. Да, ты, не верти бошкой, именно ты. Я вижу, что ты сомневаешься во мне и моих амбициях. Вернемся к Первой Мировой, дабы все в твоих мозгах встало на свои места. Так вот, пока европейцы топили друг друга в собственной же крови, я строил свою страну – заводы, фабрики, целые американские города росли на ваших же костях, а вы так и не поняли? Ну, какое мне есть дело до того, что у вас погибли миллионы людей? Мне неважно, сколько вас подохнет, ведь главное, чтобы у меня было все хорошо.
И словно мне на руку по случайному (да неужели, ха?) стечению обстоятельств после Первой Мировой к власти в Германии пришел Гитлер, развязалась WWII, о, сколько ж зеленых я тогда заработал. И мне нужен был лишь повод для вступления в войну, вас учат, что Пёрл-Харбор организовали японцы? Ха-ха, да мне насрать, что погибли люди, пусть даже это американцы - гавно случается. Что вообще такое две тысячи человек, если сравнивать с той властью и миллиардами франклят, которые я получил? Я предоставлял вам деньги в долг, чтобы вы восстанавливали свои города, но когда-нибудь я заберу этот долг сполна, не сомневайтесь. Ты знаешь кто ты? А точнее, что ты? Ты одна крохотная деталь из миллиардов деталей моей тотальной системы, которые будут обязаны обеспечивать в будущем американские корпорации и всю систему в целом. Свобода и демократия? Ха-ха, кому нахрен нужны вы и ваша демократия. Я думаю лишь о себе, в то время как вы наивно полагаете, что что-то решаете. В скором времени у меня не останется конкурентов на мировой арене, потому я уже сейчас помашу ручкой Совку, считайте, что он уже в небытие. У Европы и России есть лишь одна сильная черта – их многовековая культура, которой они до усрачки дорожат. Но я уничтожу ее культурой массовой, как и свою. Скажи, тебе нравится джаз? Не хочешь ли выпить стаканчик колы со льдом? Чего же я хочу? Тотальный контроль над каждым человеком и над каждым лобби на этой планете, думаете невозможно? А ты не думай, ты никогда ничего не решаешь. У меня смысл есть лишь в том, чтобы подчинять.
Сомнения и сожаления? Во Вьетнаме Штаты сомневались лишь в одном вопросе: оставлять ли в живых детей и женщин. Но вы читали библию? А слыхали про битву Иерехона? Все дети и женщины в лагере врага были убиты по приказу Христоса. Так и выигрываются эти гребаные войны.  Он приехал в эту чертову дыру за тем, чтобы уехать победителем, и он сделает это даже ценой собственной задницы, и ему посрать, что вы не понимаете этого придурковатого рвения.
- Ya hell only rush for me, babe, suck my dick…shit, - первая попытка отплеваться от земли. Вторая попытка, благо эти попытки вообще были даны. Эта косоглазая баба… Он бы рассказал ей во всех смачных подробностях о том, как он повеселился в Май-Лае, чтобы эту крысу стошнило, но, сука, так больно говорить, та-а-ак больно говорить…

America has heard the bugle call
And you know it involves us one and all
I don't suppose that war will ever end
There's fighting that will break us up again
Goodbye my darling, Hello Vietnam
A hill to take a battle to be won

Была ли эта война ошибкой, глупостью? Альфред оказался не готов ни к чему во Вьетнаме, которую кто-то тупо для поржать назвал страной. В конце 50-х он был уверен, что ему будут здесь целовать ноги и благодарить за то, что он пришел в эти земли освобождать эти жалкие территории с желторотыми дикарями, заселяющими их, от красной плесени с севера. Ха, но знаете, по неожиданному стечению обстоятельств Фред сам оказался убийцей, которого эти косоглазые ублюдки терпеть не могут. Его здесь ненавидят,  это бесит, сука, как же это его бесит.  Ведь ты забыл, Фред, что каждый человек – это наделенная интеллектом хитрожопая мразь, которая способна тебя убить, их нельзя недооценивать, даже если это тошнотворный третий мир, чувак, понимаешь? Женщины, дети, старики – в этой жопе каждый из них способен держать оружие, а ты забываешь об этом. Мирное население? Да все они Чарли, бомби всех, если не хочешь себе проблем, которых у тебя и без того до жопы, парень. Ты ведь помнишь то смачное удовлетворение, когда на очередной операции в джунглях твоему взводу удалось окружить небольшое подразделение вьетнамцев? Лови пулю из М60, мразь, лови пулю, сука, за лопнувшие ожидания, за молодых американцев, которых ты успел подстрелить, словно какое-то мясо и за тех, кто еще стоит на ногах. Выпустить всю обойму в мертвого ублюдка, пока от него не останется кучка окровавленного дерьма. А помнишь тот наркоманский кайф, когда вы с ребятами подожгли вьетнамскую деревню? Ты первым бросился отстреливать косоглазых шлюх, выбегающих из домов, ведь мы-то с тобой знаем, что они все гребаные камикадзе, которые убьют тебя и твой взвод, им только повод дай, они ведь все против тебя, не веришь? Один твой товарищ угодил во вьетнамский сувенир с металлическими штырями в яме, ему больно, он орет от боли и сейчас подохнет, неужели после этого должны остаться сомнения, что правильно, а что нет?
Альфред уничтожал чужую культуру сколько себя помнит. Так было с индейцами, так было с неграми, так будет с Европой и со всеми кто встанет на его пути. Например, сейчас Вьетнам, о которой он только и может, что думать_думать_думать не переставая, не прекращая даже в минуты дикого похмелья после зачисток в джунглях и наркоманского экстаза просто так для души. И ему похер, какое дерьмо в свое оправдание хиппарям несет Джонсон, а до него Кеннеди. Сейчас один смысл – покорить Вьетнам.
Притон людей, смело называющих себя гражданами Соединенных Штатов Америки, конечно, вряд ли поголовно можно назвать Фрэнками Абигнейлами, но для них и нет названия. Понимаете, ведь не все homo sapiens способны зарабатывать деньги, я подчеркну, большие деньги, на честном труде… вы вообще когда-нибудь купили что-то стоящее за вашу хваленую мораль и доброту? Именно тогда появляется нужда разворачивать свою структуру, свою суть – физическую и духовную в несколько ином ключе: авантюристско-криминалистическом, омерзительном, но таком… классном? Возможно. Когда Америка только поднимал звездно-полосатый над головой, давая понять британской митрополии, что – он Альфред Ф. Джонс, Соединенные Штаты, свободны и независимы  от каждого зажравшегося имперского ублюдка, претендующего на гегемонию в Новом Свете, - он и предположить не мог, что ему может захотеться большего. Мечта стать истинным примером для подражания, страной, в которой у любого человека появится возможность ощутить себя поистине счастливым - растворилась в войне, деньгах, большегрудых шлюхах, а теперь растворилась здесь, во Вьетнаме, да мало ли где? Он втаптывал свои прошлые цели и желания в грязь, строя на их скелетах новые, омерзительные, честолюбивые, прогнившие насквозь, и знаете, ему это нравилось. Выплевывайте ведро гноя, господа, Штаты заплатят деньги, бо-о-ольшие деньги, за представление.
Возможно, где-то он перегнул палку, но когда находишь изуродованных товарищей, прибитых к дереву, как-то само собой теряется то чувство такта, когда определяешь что есть хорошо, а что плохо. Может быть, поэтому Такеду тошнит от него? Ведь Джонс далеко не ассенизатор красной плесени в ее стране, ему предпочтительнее распылить апельсинчик над джунглями вместо поиска компромисса, наверняка ущемляющего его несомненное превосходство над какими-то нищебродами, которые еще смеют и варежку открывать. Какого хера? Плевать, что думает эта вьетконговская шлюха!.. так он думал, и вот где оказался теперь. Может все-таки есть какие-то сожаления? Да, пожалуй. Но Альфред привык принимать все, как есть, хотя подыхать от рук этой твари ему было омерзительно. Его трясло от одной лишь мысли, что он может умереть здесь на радость косоглазой сволочи.
Шлюха, когда же ты заткнешься. После очередного удара заложило уши, и шанс разобрать хоть что-то из ее ломанного английского окончательно канул в небытие. Альфред честно попытался воспринять и это как должное, но… но разве такое может случиться с ним? Он шел в джунгли без убеждения, что вернется назад и спустя несколько лет ему стало как-то насрать. Он пачками жрал ЛСД и штырился дешевой травкой, если у кого-то и были проблемы – то явно не у него, поэтому сейчас было тошно от мысли, что с ним вообще могло произойти что-то подобное. Ведь он человек – удача, золотой мальчик, которого наверняка любят боги, какие проблемы, тупая коммунистическая мразь, почему все в твоей стране фильтруется непосредственно через жопу?
- U fucking piece of sheet, i hate u. Die, - нехотя отзываясь каким-то потухшим голосом, теперь лишь желая избавиться от пьяного тумана в глазах, потому что онемевший язык от серии ударов почему-то развязался, клево, давай еще раз? Эта женщина – дьявол, какого хера она вообще родилась, его трясло лишь от ее чертовых черных глаз. Но даже мандраж у него был каким-то замедленным, ибо теперь точно ничего не имеет значения, а подыхать все равно не хотелось, но:
- Я бы хотел подохнуть со смеху, наблюдая за тем, как твои дети падают замертво, травясь диоксином… -ведь все они - отрыжка этой тупой планеты, которые не имеют право на жизнь, и ты не имеешь, тварь. Так хотелось выколоть перочинным ножиком твои поросячьи глазки, заставить жрать собственное дерьмо, пока ты захлебываешься собственной кровью, мямля цитаты Зиапы и Хо Ши Мина. Вертел он ваши слоганы, ваши ценности и ваше коммунягское мировоззрение, уроды. И снова удар, после которого Америка почувствовал металлический привкус во рту, с придыханием еле успел хватить носом воздух, чтобы не задохнуться. Эти красные брызги – это его кровь? Вау. Только больно. Но все равно – вау. Прощай, дом, любимый дом, и здравствуй, Вьетнам.

Жесть. Но я же Америка. Нельзя просто так прийти и отобрать мою жизнь. Это не может быть правдой. Ведь в мире все улыбательно-сногшибательно, когда в твоей руке ядерная игрушка, да? Никто не может прерывать мое осуществление трансцендентных актов насилия над вашей реальностью, ведь я Америка. Я думал, что этим можно оправдать любое свое действие, серьезно. И в Корее, и в Европе, даже на собственной земле с индейцами, как и с вами – вьетнамцами.
Мир. Не слушайте Рейгана, я не хочу мира и не желаю, чтобы вы жили в здравии. Мои люди не хотят мира с вами. Какая речь может идти о их «хочу», когда они совсем ничего не решают. И никогда не будут решать. Даже не знаю - решаю ли что я, ведь может быть я и не я вовсе, потому что я не мог оказаться в подобном дерьме.
Свобода. Да. Вы можете выбрать фасон джинс, в которую запихнете свою задницу. На ужин съедите свинину или говядину? Каким цветом будет ваша новая зубная щетка? Вот что такое свобода. А ехать ли вашему мужу/сыну во Вьетнам умирать за амбиции серых кардиналов за вас решит кто-то другой. Вас это не должно волновать.  А я… а что я? Я Америка, Альфред Ф. Джонс, который прекратит свое существование потому что любит совершать всякие глупости. Это моя фишка, а что в этом такого?
Смерть. Так может ли страна умереть, друзья?
Мои мысли не обладают никакой смысловой ценностью, ведь они – всего лишь извержение моего больного сознания под воздействием аффекта, который и не аффект вовсе, а лишь глубокая штырь от дешевой наркоты, которую я удачно употребил на днях. Таких ситуаций, пожалуй, со мной еще ни разу не было. Даже в Бостоне я не испытывал ничего подобного. Может, когда горела моя столица? Но и тогда я не был с калашником в глотке. Не был перед_под ничтожной и бедной страной, как будто специально для меня выращенной в самом днище заботливым Китаем. Мне даже неудобно называть ее страной, о чем вообще я только думаю. Сейчас я - лишь разбитые мечты и втоптанная в грязь гордость. Все настолько непонятно и дико_ново, что я готов кого-нибудь убить! И все-таки я не буду ничего делать. Но и не делать ничего я тоже не буду. Я вообще не буду. Мне не нравится я, не нравятся все мои размышления о моем регрессе по всем параметрам под воздействием Этой Самой Страны и не нравится мигающая лампочка над головой, но это не имеет никакого значения.
Я потерялся где-то во всех своих смыслах, которыми пытался оправдаться. Я хотел научить жить правильно весь мир, ведь именно для этого я родился, о боже, мне даже малясь стыдно. Похоже я слишком вытекаю смыслом перед вами. Хотя я и являюсь этим смыслом, понимаете? Но это уже не важно с позиции заблудившихся мыслей во мне.

Я хотел мира. Ровно также как и хотел войны. Хотел счастья в каждом уголке Земли, чтобы у каждого человека все было хорошо, правда. Был готов приложить все свои усилия для этого. Но хотел видеть, как горят в огне вьетнамские дети, потому что их отцы-ублюдки делали мне падлу с самого начала этой гребаной войны.
Меня так много в моих мыслях и действиях. Вот сейчас я – это какой я? Ты не знаешь, Такеда? Ах да, я забыл, что ты хочешь меня убить и не ответишь на мой вопрос. Это ты так думаешь, или я так решил? Я думаю, что – ты, а ты думаешь, что – я, да? А ведь на самом деле – мигающая лампочка над моей головой.
Вот интересно: мои прошлые планы – это мои прошлые планы, или это я и мое больное сознание, а их и не существовало вовсе. Пожалуй, я тоже не могу ничего решать. Ведь если бы я что-то решал, то уж точно не находился бы в такой ситуации и более тщательно строил бы свои планы. Я бы поставил под всей своей историей восклицательный знак и продолжил бы становиться значительнее и сильнее на мировой шахматной доске с очередного абзаца.
Мне бы в небо. Я так хотел в небо: выше вас, быстрее вас, ведь я – Америка. Неба теперь нет. Но есть мигающая лампочка над моей головой. А хорошо, ведь должно же что-то не быть, потому что во Вьетнаме уж слишком все есть.
Стреляй. Я не готов, но какая разница, ведь меня нет. Одним жадным вздохом схватить в рот побольше воздуха. Ведь такая возможность может уже не представиться. Вернет ли кто Америке веру в себя? Ему немного обидно, что его череп попадет в лапы вьетконга. Ведь он Америка, а не рядовой солдат. Одна лишь эта мысль выбивала его и колеи несостояния до треска веревок на запястьях. Он считал, что перед лицом смерти люди видят картины прошлой жизни, свои ошибки и счастливые моменты. А он чувствует лишь легкую обиду, что его приравнивают к простому солдату и ту самую мигающую лампочку над головой.
Но это уже не важно, ибо самое интересное, Вьетнам, что я никогда не умру. Почему? Потому что сейчас всего лишь без десяти восемь утра 1969 года, а не Судный день.