- Конечно, - согласился Швеция, следуя к лагерю за Тино. Выходить на горячий песок он не стал, а пошел вдоль моря, где волны еще могли достать его ноги. Именно сейчас он почувствовал себя тем самым снегом, который от этого разогревшегося пляжа превратиться в воду и стечет в залив. Вот будет весело. Хорошо хоть на переносимость жары Бервальд не жаловался – сказывался давнишний опыт торговли и работы в южных странах. Но там хотя бы пытались облегчить его существование под лучами пекущего солнца, здесь же приходилось действовать самостоятельно. И за Финляндией приглядывать, пускай он и не маленький. Порой Оксеншерне казалось, что его забота о Тино чрезмерна, однако он очень быстро об этом забывал, так как считал ее необходимой. Тем более финн был не против, вроде бы.
Забрав мешок с рыбой, они вернулись на место, с которого, собственно, и начались сегодняшние приключения, достойные небольшого рассказа. Максимум повести, если они тут еще задержатся. Хотя с их способностью к выживанию и ее можно растянуть до размеров романа, но к этому времени, Швеция надеялся, хотя бы одно судно сообразит проплыть мимо. Но, как не печально, в простой рыбацкой лодке не нашлось даже коробки с ракетницами, что не удивительно. Вряд ли здешние рыбаки сдавали в наем лодки с сертификатами и остальными знаками качества. Северянам же банально захотелось порыбачить. Рыбачить, не соревноваться с какими-то яхтами и не демонстрировать свое мастерство на конкурсах. Даже важен был не сам факт пойманной рыбы или вкусная готовка (вопрос вкуса в скандинавской кухни вообще относителен), а просто хорошо проведенное время.
«Тогда почему бы не провести его хорошо здесь, если только это и важно?» - Пожав плечами, Бервальд посмотрел на чернеющие над поверхностью воды скалы. В шторм они казались огромными и пугающими, но именно они прятали в себе их временное спасение во время вчерашней катастрофы.
Сбросив мешок на песок, Оксеншерна взглянул на едва теплые остатки костра. На обед деревяшек должно хватить, однако потом придется набрать. Неудобство, однако в каком-то смысле оно доставляет удовольствие. Швед быстро организовал огонь и принялся снова насаживать рыбу на тонкие обломки лодки.
- Можешь помыть плед в ручье? – обратился скандинав к Тино, протягивая тому влажную ткань в песке. Потом им надо же будет чем-то греться. Если повезет, и фрукты все-таки попадутся на пути пришельцев, то хранить их можно в небольшой яме, где, быть может, до них не доберутся обезьяны. Эти существа могут быть наглыми и, несмотря на обилие иных фруктов в этом лесу, могут покуситься и на собранные случайными его гостями.
Воткнув щепки в песок так, чтобы рыба была возле огня, но не над ним, Бервальд проводил взглядом Тино, который пошел к ручью. Пляж безопасен. С чего они взяли? Истоптали вроде бы не весь, однако уверенности больше, чем в лесе. Хотя ручей тоже, вроде бы, мог гарантировать отсутствие в себе мин. Можно подняться по нему и собрать недалеко от того места, где они нашли скелет, ветви для костра. Если тот человек погиб от удара, а не от взрыва, то возможно на холме, с которого он упал, тоже безопасно.

Недовольное шипение со стороны падающей на песок воды свидетельствовала, что от жара влага спешила поскорее испариться. Рыба жарилась в основном за счет дыма, местами ее опаляло пламя, хотя и не сильно. Чешую придется снять с уже готовой еды, в каком-то смысле это даже удобно. Сложив руки на груди, швед пытался взглядом найти хоть что-то, куда можно налить пресной воды. Без очков дело было самое бестолковое. Поэтому Оксеншерна решил заняться этим серьезно уже после того, как рыба дожариться. Сгорит еще.
- Шве-е, как ты? Мм, пахнет вкусно! – Бервальд обернулся на голос Тино, который разводил тут ту самую активность, которой обычно улыбаешься. Швеция же просто про себя радовался тому факту, что его друг не унывает. Значит, нет толка унывать и ему. «Было бы вкуснее, будь здесь хотя бы брусника», - подумал скандинав, чьи вкусы могли в шок повергнуть любого гостя северных стран. Ну простите, не всегда есть возможность приготовить хлеб или запастись овощами. Остается только рыба, а сладкого всем хочется. Хотя подобный слух о том, что это на самом деле совершенно не вкусно, пошел только из-за сюрстреммингов, которые некоторые ценители стали есть с вареньем. Гениальность – наше все.
Финн вернулся и в ожидании плюхнулся на песок. Все было уже почти готово, хотя Бервальд с удовольствием еще бы масла добавил или соус какой, но довольствоваться приходилось малым, поэтому он выдернул палку с уже готовой рыбой и протянул ее Тино. Краем глаза швед заметил ту самую пальму, на которой теперь сушился плед. В принципе, ее листья напоминали перья, только очень плотные, и они могли бы сойти за чашки. Вручив Тино еще и свою порцию, Оксеншерна быстро закидал огонь песком, чтобы на вечер хоть какие-то угли остались.
Рядом с пальмой нашлись еще такие же, только молодые и маленькие. Листья у них были небольшие, как раз для замены чашек подойдут. Швеция подошел к ним, нарвал несколько и пошел к ручью. Легким движением руки произведение природы превращается… превращается… превращается в чашечки для пресной воды, с которой скандинав вернулся к кострище. Протянув финну воду, Бервальд извинился за то, что доставил тому такое неудобство, все же поесть он не мог из-за занятости собственных рук. А рыбу еще и почистить надо. Швед забрал свою порцию и сел рядом на песок.
- Приятного аппетита, - произнес он, принимаясь за еду. Лист с водой пришлось держать на ногах, иначе бы она пролилась на песок.
Пока они обедали, Бервальд то бросал взгляды на Финляндию, то смотрел куда-то на море, рассуждая  о том, что им делать до вечера, если, конечно, прямо сейчас мимо них не проплывет корабль или не пролетит вертолет с огромным табло «Ищем потерявшихся на островах». Да уж, если тут и что-то летает, то это либо чайки, либо пассажирские самолет где-нибудь за облаками, которые, кстати, начал нагонять ветер. По крайней мере, не так жарко будет. Жизнь-то налаживается.
Закончив с обедом, Оксеншерна отошел подальше и выкинул остатки. Все чистое, от природы, ей же и возвращено. Будет плохо, если какие-нибудь животные набегут на мусор и обустроятся в их «лагере». Так хотя бы возможность подобного исхода ниже.

Бервальд, прищурившись, потрепал Тино по волосам. Они многое могут, да хотя бы прилично провести заслуженный отдых, купаясь в теплом море и не думая о том, что кто-то может их побеспокоить. «Хотя внимания извне очень не хватает», - взглянув на небо, где не было видно конденсационных следов самолетов, подумал швед. Солнце на секунду спряталось за некрупным облаком, а потом вновь на миг ослепило следящего за ним северянина.
На море тени облаков казались огромными рыбинами. Бервальду вспомнилось то чувство, когда после долгой бесполезной охоты на китов натыкаешься на такие вот тени в открытом море. И сначала не веришь – это все облака, быть не может, что они напали на целую группу. А это они. Вед небо полностью затянуто облаками, и солнце просто не может достать своими лучами до темных волн. Огромные хвосты над водой, фонтаны и животные, которые могут одним движением перевернуть лодку, на которой забывшие о страхе люди отправились в бурю и синие, абсолютно синие ледяные воды.
Но здесь не было леденящих брызг, криков людей в шубах, от которых пахнет китовым жиром, и даже ветер был другим: он казался холодным, но не так захватывал дух, как это бывало средь айсбергов. Здесь были чайки со своим навязчивым визгом, похожим на плач маленьких детей. И кто-то ведь до сих пор испытывает это бодрящее душу чувство охоты на китов, несмотря на век и год. Для Швеции это был пережиток столь далекого прошлого, что все чувства казались пришельцами из иного мира, где ему все еще был свойственен восторг от новых открытий.  Сейчас это походило на удивление и, может быть, капельку счастья. Все застыло. Давно. Лет двести назад, а то и раньше.
И именно сейчас Оксеншерне захотелось стать ребенком. Маленьким, обычным ребенком, который воспринимает все как приключение, помнит в красках и забывает, когда взрослеет. Он бы избавился от мешающих расслабленности мыслей, успешно терроризировавших его сознание который день. Или месяц. Или год. Это и удерживало его от катастрофы, и ставило его перед краем бездны, которую он порой ощущал у себя под ногами. «Смерти не боится Швеция – страшно выйти ей из берегов». Кто ему рассказал это? Лучше и не вспоминать. Может и сам где вычитал.
- Давай, сейчас отдохнем, а потом попытаемся обойти остров по пляжу? – очнулся от своих мыслей Бервальд и посмотрел на Тино, с чьей головы он так и не убрал руку, задумчиво вороша светлые волосы. С вечным спокойствием мужчина  стряхнул песок с прядей, которого меньше от этого не стало.
- Вдруг это и не остров вовсе? – качнув головой, заметил Оксеншерна, возвращаясь к пальмам, возле которых они устроили себе лагерь, и сел на песок, откинувшись спиной на ствол дерева. Медленно плывущие по небу облака нагоняли тоску и сон. И глаза как-то сами собой начали слипаться. В Стокгольме сейчас утро. А до этого была ночь. В Хельсингфорсе тоже.  С разницей в час. Здесь, в Сиамском заливе, царили иные законы.
Не долго боровшись с навязчивой дремой, Оксеншерна уснул. Без сновидений. А хотелось увидеть китов.